– Боже! – раздавались вопли доктора с огромного расстояния и все же чересчур близко. – Небо! Какого дьявола вот это тут сидит?
Крикам вторил басовый рокот медвежьего рычания, недоумевающего и злобного.
– Вы, оба, – прошептала Мейкпис, пытаясь вдохнуть поглубже, – успокойтесь! Там хватит места для всех!
Оставалось искренне надеяться, что это правда.
– В ней сидит тварь! – продолжал надрываться доктор. – И эта тварь даже не человек! Дикое животное!
– Я так вам и говорила.
– Когда ты сказала «зверь», я подумал, что имеется в виду «грубый мужчина», – заявил Квик. – Болван неотесанный!
– Нет. Животное. Медведь!
– Теперь я это вижу!
Мейкпис старалась встать и при этом не смотреть на труп доктора. Ситуация была не из легких, поскольку тонкий голос Квика эхом отдавался в мозгу. Голова шла кругом, девушка едва сдерживала рвоту. Схватившись за голову, она одновременно попыталась мысленно дотянуться до медведя и представить, что пропускает сквозь пальцы густой темный мех. Зверь немного успокоился, но в нем по-прежнему бурлило нечто буйное, опасное, штормовое.
Мейкпис поняла, что медведь не доверяет доктору. Ему не нравился запах души нового соседа.
В чувство ее привел скрип шатких ступенек.
– Мистрис, что вы там кричите? – Это оказалась старуха, подметавшая полы в лавке свечных дел мастера. – Что у вас там происходит?
– Ни слова о моей смерти, – настойчиво прошипел доктор. – Эта старая кошка вышвырнет тебя и украдет все до последней рубашки. Она уже давно бы это сделала, если бы не боялась, что я кашляну на нее.
Теперь, освободившись от изнуренного лихорадкой тела, доктор выражался куда более связно.
– Простите, – откликнулась Мейкпис. – Я была расстроена… Доктор говорил об адском огне…
– Спасибо тебе огромное! Это сотворит настоящее чудо для моей стойкой репутации! Не могла придумать другую историю? Впрочем, не важно. Ты должна обшарить мои карманы и взять все, что найдешь. Мои книги, инструменты, а кошель спрятан под матрацем.
– Если я выйду отсюда с кучей вещей, меня повесят за воровство, – шепотом объяснила Мейкпис. – Я унесу ровно столько, сколько смогу спрятать под плащом. Где ваш прибор для удаления призраков?
– А… черепной подъемник! Он в тонком черном кисете. Открой ящик с хирургическим инструментами. Но мне понадобятся и книги, чтобы быть полезным твоему брату. Имеются также вещи, которые я не хотел бы оставлять здесь: мои дорогие перчатки, сапоги, трубка…
– Я возьму инструменты, кошель и несколько книг, – поспешно перебила Мейкпис, – но никакой одежды. Если я умру от вашей болезни, оба призрака останутся бездомными. И простите, но трубку я не курю.
Преодолевая тошноту, она сунула ладонь под матрац. И постаралась не заметить, как скатилась с кровати и повисла рука доктора.
Пальцы девушки натыкались на острые углы. Она вытащила узкий деревянный ящик, записную книжку в кожаном переплете и сунула в карман юбки. В кошельке оказалось всего несколько жалких монеток, но она все равно взяла деньги. Книги сунула под мышку и прикрыла плащом. Немного подумав, забрала также и расписки. Конечно, они могут оказаться пустыми обещаниями, но ценна сама бумага.
Мейкпис спустилась вниз и, когда шла мимо молчаливых детей и жены хозяина, постаралась принять виноватый вид. Женщина с унылым лицом испытующе уставилась на нее.
– Все еще жив? – осведомилась она с легкой брезгливостью.
– Думаю, умирает, – ответила Мейкпис.
– Вы сами не слишком хорошо выглядите. – Женщина бросила на нее подозрительный взгляд и отступила. – Вся мокрая от пота, и похоже, у вас лихорадка. Держитесь от нас подальше и поскорее убирайтесь из моего дома!
Радуясь возможности уйти, Мейкпис повиновалась и поспешила на воздух.
– Полагаю, нет никаких шансов на хороший глоток виски? – предположил доктор, когда Мейкпис спешила сквозь лабиринты улиц. – Думаю, мне бы не повредило.
– Невинной молодой девице вроде меня? – саркастически прошептала Мейкпис.
– Я как врач могу подтвердить его подкрепляющие свойства. О Всемогущий, имей милосердие, это невыносимо. Ты ходишь, презирая законы симметрии, – ах эта тряска! И так уж необходимо шагать вразвалку? У меня началась морская болезнь! И осанка твоя кошмарна! Я чувствую каждый изгиб твоего позвоночника…
– Если будете слишком много болтать, – пробормотала Мейкпис, – скоро устанете.
Медведь наконец утомился, совсем обессилев, и она надеялась, что и с доктором будет то же самое.
Девушка добрела до лавки пекаря, где Пег с радостью оставила «Джудит» ненадолго последить за вещами. Мейкпис с облегчением увидела, что осталась одна. Настолько одна, насколько это возможно. Она села на постель. В голове снова поднялся шум. Доктор опять принялся вопить, на этот раз со смесью паники и высокомерия:
– Эй, ты! Что ты делаешь? Вернись, я с тобой разговариваю!
– Нет никакого смысла на него орать, – пробормотала Мейкпис сквозь зубы. – Вы только еще больше рассердите его и окончательно собьете с толку! Он не поймет вас! Он медведь!
– Я не полный идиот! – возмутился доктор. – И конечно, не стану тратить слов на медведя! Я говорю с другим!
Мейкпис качнуло. Она схватилась за край кровати, чтобы не упасть. До нее с трудом доходил смысл слов доктора.
– Что? – прошептала она. – Какой «другой»?
– Здесь еще один дух. Третий человеческий дух, как ты и я. Хочешь сказать, что не знала?
– Уверены? – прошипела Мейкпис.
– Так же, как могу быть уверен хоть в чем-то в этом водовороте. Кто-то только сейчас был здесь… Удрал от меня, уполз куда-то и спрятался… Не пожелал ответить. Но она еще где-то здесь.
– Она? – прохрипела Мейкпис.
– Да. Это женщина, я точно видел. Туманное, изуродованное создание. Дикое и напуганное.
Мейкпис прикрыла рот руками и услышала, как из горла вырвался тихий, потерянный звук. Сознание наполнилось кошмарными образами, которые она так мучительно пыталась забыть. Дикая пикирующая тварь со слишком знакомым лицом, которая когтила и когтила ее, стремясь проникнуть в голову, и хотя Мейкпис разорвала эту тварь…
Мать.
Много лет Мейкпис пыталась не думать о ней. Теперь воспоминания вернулись, таща за собой дымный шлейф теней, скорби, вины и недоумения. Вопреки всем ожиданиям она долго надеялась, что это всего лишь кошмар. В глубине души девушка всегда опасалась, что действительно растерзала призрак матери. Но и подумать не могла, что духу удалось проникнуть в ее сознание.
Возможно, так и было. Возможно, все это время изуродованный дух матери прятался в темных углах сознания Мейкпис… и что делал? Глодал мягкие уголки рассудка, как червь – дерево? Ненавидел дочь и ожидал возможности отомстить?
– Где она? – в панике спросила Мейкпис. – Что делает?! Как выглядит?
– Не знаю! – воскликнул доктор. – Я успел бросить на нее один взгляд, и то не глазами, а разумом! Она исчезла, и я не знаю куда.
Мейкпис снова начала задыхаться, но, прижав ладони к вискам, постаралась сосредоточиться. Сердце сжималось от страха и одновременно мучительного желания. Глупая, одинокая часть
