Артакс выругался и тоже перешел на бег. Он был не в себе. Вся боль была забыта. Вытянув вперед меч, он увидел, что из тыльной стороны ладони торчит древко стрелы. И ему показалось, что он смотрит на чью-то чужую руку. Рана была неглубока, но он ведь должен чувствовать ее! Может быть, это зачарованный меч заставлял его думать лишь о крови и мести, и его волшебная сила исцеляла мелкие раны еще до того, как он по-настоящему осознавал их? Даже голоса Аарона перестали звучать в голове, когда он с обнаженным мечом бросался в бой. Теперь в нем горело одно лишь желание: заставить трусливых наемников поплатиться! Тех, кто не подчинился его гневному приказу сдаться и безоружными спуститься к караванной тропе. Он бежал вверх по холму, подав мечом знак эскадрону своих колесниц разделиться и обойти холмы, чтобы отрезать беглецам путь к отступлению. Он не позволит Бессосу собрать этих людей снова, но уже в другой день!
Добравшись до вершины холма, он увидел, что все войско противника распалось. Воины разбегались в разные стороны. Ни один капитан не пытался навести порядок в этом хаосе. В удлинявшейся тени было видно, как немного в стороне небольшой отряд воинов бежит вверх по отвесной тропе, ответвлявшейся от караванной. Там ли Бессос? Один из беглецов нес на спине седовласого мужчину.
Артакс поглядел на запад. Солнце почти полностью скрылось за горами. Над чернильно-черным гребнем гор лишь на два пальца выглядывало солнце. Меньше чем полчаса — и воцарится абсолютная тьма.
Ругаясь, Артакс бросился в сторону отвесной горной тропы, мимо брошенного паланкина, пронизанный иррациональным желанием остановить беглецов. Несмотря на то что в глубине души он понимал, что сумел напугать этих людей до смерти, однако остановить не сможет никогда. Все кончится только тогда, когда он схватит Бессоса.
Во время поспешного бегства столкнулись несколько вражеских колесниц. Жалобно ржущие кони со сломанными ногами висели на оглоблях перевернувшихся колесниц. Артакс увидел воина, который пытался уйти от него ползком. Левая нога его была причудливо вывернута, пальцы смотрели туда, где должна была быть пятка. Артакс поставил ногу на грудь раненому, прижал его к земле. Поднял меч, чтобы перерезать горло своей жертве, не слушая мольбы воина. Клинок свистнул и застыл в дюйме от горла мужчины. В сознание его привели расширенные от ужаса карие глаза воина. Что с ним происходит, он едва не убил безоружного человека!
Артакс поглядел на меч духов в своих руках и тут же почувствовал, как в душе снова стал нарастать гнев. У лежавшего на земле мужчины на спине был колчан. Всего несколько мгновений тому назад он нацеливал на него лук. Так почему он должен пощадить воина, который пытался убить его?
Артакс глубоко вздохнул и снова вложил меч в ножны. Битва была окончена, а с ней и смерти! Внезапно он почувствовал такую слабость, что пришлось опереться на край перевернутой колесницы. Казалось, ноги перестали держать его, и боль от бесчисленного множества синяков унесла его за собой. Его зачарованный доспех из проклеенного холста и плотной кожи хоть и не позволил ни единому наконечнику стрелы оцарапать его, но мог лишь отчасти смягчить силу удара.
Артакс оставил раненого за спиной. И не успел он сделать и нескольких шагов, как его пронзила жгучая боль. Он хрипло вздохнул и едва удержался на ногах. Правая рука сама собой снова опустилась на рукоять меча. Прикосновение к оружию ослабило боль. Ярость и жажда сражения тут же снова охватили его. Казалось, его мечу не терпится попробовать крови врагов. Он безрадостно рассмеялся. Судя по всему, его голове досталось сильнее, чем он предполагал! Он не в себе. Меч, который хочет напиться крови! Подумал о том, что когда-то сказал ему человек-вепрь. Что в этом клинке живет исполненное ненависти существо из другого мира, с тех пор, как он убил червяка из зеленого света, а в серебристо-голубой узор на мече вплелась ветвистая зеленая молния, от которой исходило жутковатое свечение.
Артакс вспомнил, как поднял правую руку, чтобы отбить несколько стрел, выпущенных армией Бессоса. Что это было — рефлекс или оружие помогло ему защититься от стрел, которые, возможно, вошли бы в прорезь для глаз? Неужели меч его защищает?
Чувствуя бесконечную усталость, бессмертный смотрел на горную тропу, на которой видел небольшую группку беглецов. Теперь там больше не было никого. Артакс закрыл глаза. Ему хотелось лишь отдохнуть.
— Господин?
Артакс открыл глаза. Ему потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, где он находится. Перед ним стоял Ашот. Стемнело. Невдалеке горел сложенный из обломков колесницы обыкновенный костер, вокруг которого собрались несколько его воинов. Все они смотрели в его сторону.
— Вы так крепко задумались, господин?
— Да… — нерешительно произнес он. А потом понял. На нем все еще был шлем-маска, скрывавший лицо за серебряной мордой льва. Он устало нащупал боковые шарниры и освободился от маски. Ашот не мог видеть, сидит ли он в задумчивости или отключился.
— Мятежники…
— Большинство нам удалось остановить. Бежавшие колесницы уже тоже настигли, они сдались, — Ашот довольно улыбнулся. — Вы до смерти напугали их, повелитель. Они не могли остановиться. Матаан стал лагерем с большей частью войска чуть севернее. Там и пленники. Я остался здесь с горсткой ребят, чтобы… — Внезапно он смутился, словно стесняясь говорить об очевидном, — … чтобы сторожить вас.
— Спасибо, — Артакс говорил с трудом. Во рту пересохло. — Я задремал.
— Мы не были уверены, — несколько смущенно ответил Ашот. — Нельзя было вам идти вперед одному. На миг мы подумали… — Вместо того, чтобы завершить фразу, он просто пожал плечами. — Но ведь вы бессмертны, — на этот раз в его словах послышался и упрек.
Артакс усмехнулся. Вот это уже совсем прежний Ашот, знакомый ему по времени, прожитому в деревне. Скептик, никогда не лезущий за словом в карман.
— А Бессос? — Каждое слово царапало горло.
— Ушел, — подавленно произнес Ашот.
Бессмертный вспомнил о тех, кого видел на тропе. Нужно узнать, куда ведет эта дорога. Устало похромал к костру и сел на землю. Все тело болело. Он заметил взгляды мужчин, смотревших на него почти с суеверным трепетом.
— Дрянные они лучники, эти мятежники, — пробормотал он и взял одну из тыквенных фляг, стоявших у костра. — Рад, что в меня стреляли не вы.
Его слова разрушили плотину. Воины снова стали негромко переговариваться между собой.
Артакс пил застоявшуюся
