Он мягко коснулся рукой ее черных волос, собранных в пучок на затылке, украшенном розой из нежно-белой ткани.
— Хочешь медовый калач, малышка? — Он протянул ей надкушенный завиток.
Девушка-кобольд поглядела на него, глаза у нее были красными от слез. Из носа текло. Выпечка ее совершенно не интересовала.
— Как тебя зовут-то?
— Майя, — робко, приглушенным голосом ответила она.
Асфахаль присел, чтобы глаза их были на одном уровне, и, улыбнувшись, откусил еще кусочек от завитка.
— Вкусно! Люблю сладости. Хочешь откусить?
Та покачала головой.
— Весь город празднует. Как можно грустить в такой день? Может быть, расскажешь, что случилось?
Малышка молча продолжала смотреть на него, затем снова всхлипнула, и по щекам побежали крупные слезы.
— У тебя такое красивое платье, Майя. В нем нужно танцевать, а не сидеть в мрачном переулке и плакать. Сегодня ведь праздник.
— Но они не хотят, чтобы я была на празднике, — в отчаянии произнесла она. — Моя мать поссорилась с хозяйкой… Вообще-то я должна была бросать цветы… — Она снова всхлипнула. — Но потом мама не мне велела ходить на праздник. А я так радовалась… Хозяйка заказала это платье специально для меня. Это был бы лучший день в моей жизни! — И девушка снова закрыла лицо руками. Спина малышки вздрагивала от всхлипываний.
— Ты говоришь о свадьбе Бидайн?
Майя кивнула.
— Я с таким нетерпением ждала… — И слова снова заглушили рыдания.
— А мама запретила тебе идти бросать ей под ноги цветы?
Кобольд снова кивнула.
— Тогда тебе придется сопровождать меня в качестве моей дамы.
— Что? — Она подняла голову и недоверчиво уставилась на эльфа своими черными глазами.
— Таким образом мы не нарушим запрета твоей матери. А я, как гость, могу прийти в сопровождении дамы, — и Асфахаль поклонился. — Дорогая Майя, вы не окажете мне честь, пойти со мной на свадьбу почтенной госпожи Бидайн?
Та смущенно захихикала.
— Я же совсем не леди.
— Мне кажется, что вы в своем чудесном красном платье гораздо лучше будете смотреться на свадьбе, нежели я в своих пыльных дорожных одеждах. Ваш блеск поможет отвлечь внимание от моих недостатков.
— Ты серьезно? — Страх пережить новое разочарование отчетливо слышался в голосе девушки.
Взмахнув правой рукой, он прижал ее к груди.
— Пусть альвы иссушат мое сердце, если я говорил неискренне. Майя сглотнула. Затем нервно дотянулась рукой к волосам.
— Моя прическа… Я так ужасно выгляжу.
— Вам действительно стоит высушить слезы, милая моя. Прошу прощения, но у меня нет платка. Позволено ли мне будет предложить вам подол моего плаща, милая леди?
Майя взяла подол плаща эльфа, а затем подняла голову и посмотрела на него.
— Пожалуйста, не нужно так странно со мной разговаривать. Мне кажется это неправильным… Я ведь не эльфийская леди. И еще… — Она приподняла подол платья и показала деревянную ногу. — Я не смогу танцевать.
— Если я правильно понимаю, на этом празднике будет куча четвероногих. Спорим, что мы вдвоем затанцуем кентавре до упаду?
Та робко понурилась.
— Нет, лучше не надо.
— Но ты все равно пойдешь со мной?
На маленьком личике Майи отчетливо читалось, что в душе девушки борются противоречивые чувства. Наконец она решительно ответила:
— Да!
Асфахаль улыбнулся, вид у него был довольный.
— Можно мне… поправить вам волосы?
Та ничего не сказала, но позволила его тонким пальцам коснуться ее черных, как смоль, волос и заново затянуть пучок, из которого выбилось несколько прядей. Тем временем она снова взяла подол его плаща и громко высморкалась.
«Кобольды», — в отчаянии подумал Асфахаль, но промолчал.
Наконец она выпустила его плащ и подняла голову.
— Еще видно, что я плакала?
— Чуть-чуть, но пока мы доберемся до дворца, следы слез исчезнут. Ты можешь показать дорогу?
— Да, — она уже собиралась тронуться в путь, когда он коснулся ее плеча.
— Мы почетные гости, мы не должны идти пешком, — и Асфахаль поднял девушку и посадил в седло, где та испуганно вцепилась ручонками в гриву жеребца, а затем сел сам. — Тебе нечасто доводилось ездить верхом, верно?
— Никогда, — неуверенно прошептала та.
— Садясь на коня, свесь обе ноги на одну сторону. И не переживай, я буду крепко держать тебя, не упадешь.
Майя неуверенно последовала его совету. Он обнял ее одной рукой, придавая ей чувство уверенности, и вывел жеребца из переулка на рыночную площадь.
Кобольд прижалась к нему.
— На нас все смотрят, — прошептала она.
— Такова судьба красивых женщин, — весело ответил он, и Майя впервые хихикнула.
Она помогла ему разобраться в хитросплетениях улиц Уттики, и в конце концов они оказались у входа в большой особняк купца Шанадина. К широкой двустворчатой двери вела широкая же наклонная платформа. У дверей стояли несколько кентавров в смазанных кожаных нагрудниках и попонах с роскошной вышивкой или в развевающихся плащах. С широких кожаных перевязей, наискось пересекавших их груди, свисали длинные мечи. Перевязи и ножны были обшиты золотыми бляхами. У большинства кентавров были браслеты или широкие обручи на шеях. Все они производили впечатление, конские тела у них были гораздо массивнее, чем у их сородичей из широких степей. Мощные ноги с крупными копытами больше напоминали ноги рысаков-тяжеловозов, которых специально выводили для перевозки тяжелых грузовых повозок.
Но вот вкус у них поистине варварский. Слишком яркие цвета попон и плащей. Слишком много украшений. А некоторые еще и обвели глаза темными красками, что выглядело очень странно.
Асфахаль направил своего жеребца на пандус. Из ниши у входа вышел фавн и хотел было подхватить поводья коня, но эльф помешал ему, резко шикнув:
— Оставь это!
— Но господин, вы же не можете…
— Завести лошадиную задницу в приличный дом? — громко поинтересовался Асфахаль. — Почему же? Ведь в таком случае я окажусь в подходящей компании.
Слуга испуганно поглядел на стоявших у входа кентавров, которые вдруг оборвали разговор.
Асфахаль почувствовал, что Майя испуганно прижалась к нему, и нежно погладил ее по голове.
— Не переживайте, леди, все будет хорошо, — и с этими словами он направил своего жеребца в просторный холл городского особняка.
Остальные слуги, кобольды и фавны брызнули врассыпную, когда он заставил своего коня заплясать на месте, чтобы осмотреть роскошное убранство дворца. Справа и слева от него на верхние этажи вели две широкие лестницы, высоко над ним раскинулся высокий сводчатый потолок, украшенный картиной с летящими птицами и облаками на фоне синего неба, из-за чего гостю могло показаться, что он оказался не в доме, а по-прежнему находится под открытым небом.
На противоположном конце зала была большая открытая двустворчатая дверь. Асфахаль ударил жеребца пятками по бокам и понесся прямо в толпу гостей, стоявшую за дверью.
Лошадиные задницы и
