— Значит, ты и есть та самая шлюха, что выдает себя за целительницу. — На полных губах заиграла коварная ухмылка. — Это не мои слова. Ты наверняка догадываешься, кого я цитирую. Что ты можешь противопоставить упрекам Хатту?
— Слова ничего не стоят, господин. Пусть за меня говорят поступки. — И она широким жестом обвела зал, где лежали больные. — Ни один из отданных на мое попечение людей не умер. Я победила лихорадку, отрезав гниющие части тел.
Аркуменна кивнул:
— Я слышал об этом. Ты устроила здесь настоящую резню, достойную поля боя средних масштабов. — Он огляделся по сторонам и громко крикнул: — Кто-нибудь из вас говорит на моем языке?
— Я.
Шайя закрыла глаза. И почему это должен был быть обязательно Вибий! Она отняла у него ногу и два пальца против его воли. И теперь он ненавидел ее.
Аркуменна подошел к ложу больного. Вибий справился с лихорадкой, но все еще был истощен и слаб.
— Она искалечила меня… — По его голосу было хорошо слышно, сколько сил ему стоило произнести эти слова. — Я не хотел этого. Уж лучше умереть…
— Почему? — спросил Аркуменна.
Шайя внимательно посмотрела на князя. К чему этот вопрос?
Вибий, по всей видимости, тоже растерялся:
— Я… я больше ничего не стóю.
— Твоя нога и два пальца — это и был весь ты? Ты так низко оцениваешь себя? Все, что осталось, не стóит ничего?
— Я калека! — возмутился Вибий. — Меня больше не наймут ни на один поднебесный корабль. Я стану нищим и подохну в канаве, не пройдет и года.
Аркуменна положил руку ему на плечо:
— Ты оказался в Асугаре. Здесь нет нищих. Там, где я правлю, каждому находится место. Ты из какой части Валесии?
— Цисра.
— Этот город славится своими виноградниками. Там делают отличное красное вино, верно?
Вибий поглядел в глаза князю:
— Вы знаете Цисру?
— Я много путешествовал. Ты хоть немного разбираешься в виноделии?
— У моего отца было полсклона. Мы выращивали собственный сорт и отжимали сок. Хорошее получалось вино.
— А почему ты ушел оттуда?
Вибий засопел.
— Я в семье третий сын. Поместье слишком маленькое, чтобы делить его. Я оказался лишним. Старший сын наследует, средний служит наследнику, а третий — лишний.
— Неподалеку отсюда у реки есть холмы. Там еще предстоит выкорчевать деревья, но я уже заказал лозу из Трурии. Вот только мне не хватает виноградарей. Как думаешь, можно стать виноградарем с одной ногой, а, парень?
Вибий даже засиял изнутри:
— Можно, повелитель. Вот увидите! Я буду взбираться по винограднику на чертовой одной ноге, буду день и ночь стеречь его, свой виноградник.
Аркуменна улыбнулся:
— Верю. А теперь смотри мне, поправляйся и не разлеживайся долго в постели. Тебя ждет серьезная задача. — Князь поднялся и посмотрел по сторонам. — Кажется, остальные ребята из Лувии и Арама. А вон тот, что в дальнем углу, и вовсе из Ишкуцы, как мне кажется. Ты говоришь на их языке, парень?
— Немного на ломаном лувийском, господин, — смущенно произнес Вибий.
— Я говорю на этих языках, господин, — вмешалась Шайя.
Аркуменна бросил на нее холодный взгляд. Только что он был так приветлив по отношению к Вибию, но у него была своя цель, и он использовал все средства для ее достижения.
— Кажется, ты обладаешь многими талантами, целительница. А имя у тебя есть?
— Шайя, — не колеблясь ответила она. Ей надоело прятаться. Никто не узнает в ней дочь бессмертного Мадьяса — слишком сильно изменили ее лицо.
— Что ж, Шайя. Тогда скажи своим ребятам, что я не могу отказаться ни от одного человека из тех, кто готов строить это княжество вместе со мной. Одноногий для меня тоже мужчина. И только лентяи мне здесь не нужны. Каждый из них получит работу, приличную еду и место, где сможет ночевать. Кто будет стараться, обретет свое счастье и сможет вернуться на родину богатым человеком.
— Я скажу им, повелитель.
Аркуменна снова обвел зал взглядом.
— Ты можешь сказать мне, что заставило тебя, целительницу, носить красное платье?
— На красной ткани не так видны пятна крови.
Ларис резко обернулся к ней. Между бровями у него залегла глубокая морщина. Вдруг он улыбнулся.
— Я не верю ни единому твоему слову, хотя ответ был, бесспорно, хорош. Итак, я спрошу еще раз: зачем это платье?
— Мужчинам нравится. Они любят провожать меня взглядом, а счастливые больные поправляются быстрее.
Князь негромко рассмеялся.
— Ты напоминаешь мне женщину, которая мне очень нравилась. Она была такой же дерзкой, как ты. А теперь ради разнообразия скажи правду.
Шайя тоже улыбнулась.
— Это платье — компромисс между содержимым моего кошелька и тем выбором, который был в лавке.
— Остальные ответы нравились мне больше. Пришлю тебе завтра портниху. Поговори с ней насчет того, что тебе нужно. Ты получишь в подарок от меня несколько платьев.
Шайя заметила, что Хатту слушал их разговор со все возрастающим беспокойством и ужасом на лице.
— Но, повелитель, ведь она нарушила кодекс этого дома. Мы никому не отрезаем части тела, не уродуем создания богов.
— То есть ты хочешь сказать, что я только что пошел против воли богов? — В голосе князя зазвучало ледяное презрение.
— Я… нет… я хотел…
— Ты больше никогда не станешь возражать мне при свидетелях, Хатту. Ты хороший целитель. Ты будешь и дальше заведовать этим домом, но в этом зале твое слово не имеет веса. Он принадлежит Шайе. Она будет делать то, что считает нужным, и если ты умен, Хатту, то будешь сотрудничать с ней и не станешь пытаться усложнять ей жизнь. У нас сейчас война с демонами. Каждый день мужчины получают увечья, каждый день кто-то насмехается над творением богов. Мне нужна целительница, обладающая даром оставлять в живых хороших ребят. Я полководец, и пройдет совсем немного времени, прежде чем бессмертный Ансур снова позовет меня командовать войском. И тогда я заберу Шайю с собой. А до тех пор я хочу, чтобы она оставалась здесь и чтобы с ней обращались как полагается. Мы друг друга поняли, Хатту?
Целитель униженно поклонился:
— Ваша мудрость просветила меня, мой князь. Все будет так, как вы пожелаете.
— Значит, этот вопрос мы прояснили, — произнес Аркуменна и, взяв правую руку Шайи, запечатлел на ней поцелуй. — Рад был познакомиться с тобой.
Шайя внутренне сжалась. Что теперь будет? Приглашение в княжеский дворец, поужинать с ним? Или он окажется тактичнее, не станет говорить это при всех, а пришлет к ней гонца?
Аркуменна отвернулся от нее.
— Мне рассказывали, что ты лечишь мужчину, который считает себя птицей, Хатту. Это правда?
— Да, повелитель. Он в зале
