Лекарь снова посмотрел на нее. Он улыбался, но губы его при этом были стиснуты так плотно, что напоминали лишь узкую полоску.
Маша вернулась поразительно быстро. В обеих руках она несла тяжелые меха, а между ними проглядывал белый холст.
— Очень хорошо, девочка, — похвалил ее Юрий. — Подойди ко мне!
Пока Маша шла к почетным местам, ее сопровождало негромкое бормотание. На лбу у служанки выступил пот. Судя по всему, для нее не было пытки хуже, чем оказаться в центре всеобщего внимания. Кветцалли не сомневалась, что это тоже было частью плана Юрия. Возможно, он и целитель, но отнюдь не друг людям.
Что бы ни замышлял Юрий, он привлек к себе внимание всех, кто находился сейчас в зале.
Когда Маша дошла до целителя, тот велел ей подойти к трону.
— Позвольте, госпожа, положить к вашим ногам эти дары в знак моей неистощимой благодарности. — И он толкнул служанку, замершую от ужаса, локтем. Очевидно, девушка боялась подойти к ней слишком близко.
В конце концов Юрий взял из рук Маши дары и положил их перед троном. Затем извлек из стопки мехов ткань. Это было белое платье, вышитое золотыми колосками и яркими цветами.
— Такой наряд надевают благороднейшие дамы нашей империи по величайшим праздникам, — пояснил он. Затем провел рукой по черному меху. — А это, повелительница моя, шкура огромного черного медведя, из глубины лесов моей родины. Носить такие накидки могут только правители. Снимите свои языческие наряды и наденьте эти, повелительница. Откройте нам свое сердце. Подайте пример и станьте одной из нас!
От дерзости целителя Кветцалли лишилась дара речи. Как он смеет перед лицом верных сторонников Володи требовать, чтобы она надела это крестьянское платье? Она из народа цапоте! В этих нарядах она будет смешна!
— Что скажете, воины? Должна ли она стать одной из нас? Порадует ли вас это?
Кветцалли не поверила своим ушам. Поднявшись с трона, она хотела что-то сказать, но негромкое бормотание воинов превратилось в громоподобные крики:
— Окажите нам честь, госпожа! Станьте нашей княгиней. Почтите Великого Медведя Друсны! — наперебой кричали воины, топая при этом ногами.
Юрий подошел к ней.
— Сделайте это! — негромко прошипел он. — Или я потребую, чтобы Ваня каждый вечер сидел за ужином рядом с вами. Мужчины хотят видеть принца. Они не успокоятся, если я начну… Переодевайтесь! И я избавлю вас от этого.
Во рту у Кветцалли словно разлилась желчь. Этот проклятый ублюдок захватил ее врасплох. Чтоб у него все поотсыхало! Чтоб личинки поселились в его гноящемся теле, чтоб он сошел с ума, наблюдая, как черви пожирают его! Подняв руки, она велела всем в зале замолчать.
— Воины Друсны! — крикнула она. — Ваше желание сделать меня одной из вашего народа — большая честь для меня. Я с гордостью вижу, что вы открываете мне свои сердца. Это величайший дар, который мне доводилось получать в жизни. Если сейчас я уйду, та цапоте, которая была чужой при вашем дворе, исчезнет навек. Женщина, которая вернется в этот чертог, будет одной из вас. — Она пыталась извлечь максимум из того, что сделал с ней Юрий.
— Славься, королева! — крикнул один-единственный воин, сидевший в дальнем конце стола, и сотни ног топнули об пол в подтверждение его слов.
Правительница подозвала Машу:
— Отнеси наряды в мои покои.
А сама последовала за служанкой, снедаемая гневом. Никогда прежде она не испытывала подобного унижения. Даже когда брат сообщил ей, что жрецы приняли решение, что отныне она будет лишь мясом для воинов-ягуаров.
То было справедливое наказание за ее прегрешения. Но это…
Дойдя до своей комнаты, она немедленно отослала Машу прочь. Ни один из этих крестьян не увидит ее голой! Кветцалли в ярости сняла свое дорогое платье, а затем взяла платье из холстины. Вышивка была не подшита, она будет царапать кожу. Женщина прекрасно знала, что даже друснийские швеи способны шить лучше. Юрий наверняка предполагал, что ей будет неуютно в этом платье. Судя по всему, он задумал это уже давно и платье наверняка сшили не за несколько дней.
Кветцалли натянула его через голову. Сидело оно отвратительно! Рукава были слишком короткими, доставали едва ли до середины руки. Плечи были раскроены чересчур широко. С таким же успехом можно было надеть мешок!
На глазах женщины выступили слезы ярости. Из ловушки, в которую она попала, выхода не было. Нужно вернуться в зал длинного дома. И если она не наденет эту одежду, то подспудная ненависть придворных перерастет в открытую враждебность. Так что придется ввязаться в эту дурацкую игру.
Кветцалли остановилась у колыбельки Вани. Сын не сводил с нее своего безразличного взгляда. Она впервые почувствовала ненависть к нему. Он сделал ее уязвимой. Не будь его, она не оказалась бы в столь плачевном положении.
Она сжала руки в кулаки. Настолько сильно, что ногти впились в ладони. Как можно было так подумать! Нужно справляться со своими чувствами. Это она сделала его таким, каким он стал! Ее страх! Если бы она не зажала ему рот ладонью так крепко, когда пришли демоны, все было бы хорошо. Это она одна во всем виновата. И эту вину ей не искупить никогда. Как мать, она может только защищать его. И поэтому нужно вернуться в пиршественный зал, даже если это будет выглядеть смешно.
Она взяла тяжелую накидку из медвежьей шерсти и набросила ее на плечи. Шкура была вонючей, твердой и неухоженной. Ни один дворянин или священнослужитель народа цапоте ни за что не надел бы ничего подобного. Кроме того, накидка была слишком длинной и волочилась за ней по полу. Плечи были настолько широки, что голова, должно быть, казалась крохотной. Этот наряд превратил ее в какого-то уродливого шута. После такого вечера ее вообще перестанут бояться.
Склонившись над колыбелью, она поцеловала Ваню в лоб.
— Прости меня, пожалуйста, — прошептала она, и на глаза ее снова набежали слезы.
Однако уже в следующее мгновение правительница взяла себя в руки. Выпрямив спину, она направилась к пиршественному залу.
Ее с готовностью приветствовали торжественными криками, но она видела, что мужчины, склоняясь друг к другу, смеялись над ней. Еще более невыносимым было видеть довольное выражение лица Юрия. Эта ночь стала его величайшим триумфом.
«И последним», — решила Кветцалли. Если не убрать его с дороги, он так и будет выдумывать для нее все новые и новые унижения.
Бессильна
Она долго ждала в тени дуба в роще духов. Время от времени из длинного дома выходили распевающие песни воины, отправлялись в свои квартиры или бесстыдным образом справляли нужду прямо посреди двора. Однако к священной роще не осмеливался подойти никто из них. Деревья были для них священны, и они не забывали об этом
