– Единственное, что мы можем – предположить выгодоприобретателя.
– Множество акций против подразделений и персонала самого «Империума», – покачал головой Пол, – слишком много для отвода подозрений. Внутренняя грызня?
– Не существующая в реальности?
– Ничего не понимаю, – Пол сел обратно в кресло, налил себе ещё водки. – Ну, а почему Медведь – самая большая угроза? Если он – никто?
– Он – основа всего. Как только он появился под светом софитов, так всё и пошло вразнос! Эти его фильмы и книги, которым мы начисто проиграли битву за умы молодёжи, этот твой Добровольческий корпус, этот невероятный технологический рывок Советов! И это только то, что мы понимаем! А эти новые, неведомые формы организации людей? Как бороться со структурой, которая – не имеет структуры? Как блокировать финансы, если финансы – наши же, наших же банков? Как вести информационное противодействие, если нам не известны ни объект воздействия, ни его характеристики, ни его возможности? Наши попытки выглядят нелепо и смешно. Ты же сам участвовал в построении психотипа советского человека. Что получилось?
– Шизофрения. Расслоение. Нет единого образа. Нет способа воздействия. Взаимоисключающие личности в одном человеке.
– Точно. Можно, конечно, полностью запретить всю деятельность Медведя в нашей стране…
– Нам не дадут, – покачал головой Пол.
– Если надо – дадут. Да, он подвязал деньгами всех. От проката его фильмов жируют сети кинопрокатчиков, от книг – издательства. От статей – журналы. Но наша элита, по крайней мере пока, способна ставить национальные интересы выше собственного кармана. Только это ничего не даст. Это только защита. Так же поступил Союз. Блокировал всю деятельность Медведя на своей территории. Помогло им? Ты же слышал – студент покупает у нас книги Медведя и отправляет своим друзьям. Их даже не изымают. Устали бороться? И что это дало Союзу? Они не смогли защититься от воздействия Медведя, только потеряли большие деньги. Теперь от медвежьих услуг жируют наши корпорации, пополняя наш бюджет, кормя нашу армию, а не Красную армию.
– Про себя он не забывает, – Пол опрокинул ещё бокал водки. Водка стала противной, тёплой. Салями не перебивала водочный вкус.
– Забывает! Никто не знает, куда идут баснословные барыши Медведя. Деньги его с такими скоростями ходят по миру, что быстро теряется любая возможность отследить хозяина. И мы не знаем, на что они тратятся. Одно понятно, что его личные счета – почти всегда пусты. Он – нищий.
– Не верю!
– Он создаёт бизнес, накачивает его людьми, средствами, финансами, налаживает связи, взаимодействия, отлаживает функционирование бизнеса и его эффективность. И – продаёт.
– Управляющим. За червонец. Пиар-акция.
– Да, пиар-акция. Но управляющий или совет директоров – полномочные владельцы бизнеса. А Медведь – никто. Он больше никак не может влиять на этот бизнес. Даже долю прибыли не имеет.
– Что он этим хочет сказать?
– Вот в чём вопрос! – м-р Хардман вознёс палец к потолочным светильникам. – Вот главная загадка. Зачем так демонстративно сорить деньгами, скупать самые новые авто, самолёты, катера, технологии, целые предприятия, самые эксклюзивные драгоценности, антиквариат, брендовые – мебель и одежду, виллы, плантации, острова? Показать, что у него Тихий океан денег? И при этом не менее демонстративно отказываться от источника дохода? Официально он – банкрот!
– А на что он строит космодром? А кино снимает? – удивился Пол.
– Космодром строит недавно созданная компания «Спейсждамп», до этого именуемая «Скайждамп» и строившая аэродромы в Мюнхене и Дубаях, а как фирма «Трамплин» – в Москве и Ленинграде. Кино снимаются на деньги наших кинокорпораций. И с каждым годом бюджеты фильмов растут пропорционально зрелищности. Сравни «Брестскую крепость» и «Звездные войны». Или «Точку» и «Терминатор»? Если сначала мы хотя бы теоретически понимали, как это снято, то теперь просто смотрим и плачем! Потому что ничего не понимаем! Как это сделано? Как? Они на таком техническом уровне, что мы даже не понимаем теоретических основ. А мой источник говорит, что видел эти фильмы ещё в сороковые! Понимаешь? Они – давно уже сняты! А на что уходят бюджеты кинокорпораций? Следов не найти. Всех это устраивает – выручка кинопрокатчиков всё окупает, но куда делись деньги? Где построенные декорации? Где актёры? Куда делись деньги, дерьмо?! Одно ясно – они растворились где-то в межбанковских переводах. А Медведь – нищий.
– То есть он не при делах?
– Именно!
– Но ведь все знают, что это дела Медведя. Он представляет книги, фильмы, открывает аэропорты, кроме его начинаний в Союзе, где он не показывается.
– Кто знает? Нет такого – «все знают». Ты знаешь? Теперь ты знаешь, что это всё – фикция.
– Медведь – фикция?
– А я тебе о чём весь вечер говорю? – м-р Хардман разозлился.
– А кто тогда всё это делает, если Медведь – только товарный знак?
– Вот главный вопрос! Кто за всем этим стоит?
– Теперь я вообще перестал что-либо понимать. Наверное, много водки. Если Медведь – фикция, то почему он – главная угроза?
– Мои личные ощущения.
– Ничего не понял. Вы ощущаете, что главная угроза – Медведь, но мы теперь знаем, что он – никто? В чём смысл? Я совсем запутался.
М-р Хардман достал из морозильной камеры ещё одну бутылку водки. Пол вздохнул тяжко – завтра он будет умирать с похмелья. М-р Хардман разлил ледяную водку, наполнив бокалы для виски до краёв.
– Как говорят советские, крайнюю! Давай выпьем за нашу главную ошибку, совершённую в далёком 1943 году.
Пол выпил, крякнул – хорошо пошла. Ледяная водка заходит хорошо. Она убивает – позже. Утром. Убивает гарантированно, как команда неведомых и неуловимых исполнителей Медведя.
– И какая это была ошибка? – спросил Пол.
– Что мы поверили, что Медведь – фикция. Мы прошли тем же путём логических размышлений, что и сегодня вечером с тобой, и пришли к такому же недоумению. Медведь никак не мог быть тем, за кого его приняли наши источники. Путешествий во времени не бывает! Это удел праздно фантазирующих писак! Мы решили, что Медведь – фикция. Броская и яркая ширма, скрывающая что-то более значимое. Как фокусник отвлекает тебя магниевой вспышкой, пока меняет голубя на кролика в шляпе. Что это – очень-очень тонкая и хитрая игра спецслужб Сталина. Не понятны были ни цели игры, ни её правила. Мы искали чёрную кошку в тёмной комнате, в которой не было – ничего! Мы решили действовать осторожно, не спешить. И это была главная ошибка. Нас – поимели. Нас всех поимел один-единственный человек, тот, которого мир знает как Медведя Сталина. Стального Медведя. Один – с тысячей лиц, с тысячей личностей, с тысячей взаимоисключающих друг друга психологических портретов. Невероятный, парадоксальный, непредсказуемый, непостижимый. И – неуязвимый, как алмаз, опущенный в стакан воды. Он был в тот момент – никто. Если бы
