Новый слух принесен из комитета по здравоохранению:
— Ездил с утра сдавать отчет, слышал разговор, что придет к нам, ну как его, фамилию забыл, простая такая фамилия, плебейская, что-то типа Индюшкин или Хуюшкин. Это точная информация.
— Случайно не тот, который раньше в медсанчасти заместителем главного врача был? Кликуха у него еще такая там была, Говнюшкин. И с фамилией созвучна, и отражает. Только не может этого быть, его же пару лет назад оттуда вышвырнули показательным пинком под задницу. Устроили такую акцию, типа демонстрации борьбы с коррупцией. Говорят, что собрали всех сотрудников во дворе как раз к тому моменту, когда его из кабинета ОМОН в наручниках выводил. Главный врач решил всем показать, что таким, как он, у нас не место. Правда, отвели за угол, наручники расстегнули и отпустили — ступай. Как он мог в областной системе оказаться? И где он два года болтался? Не поверю.
— Ну и зря, это точная информация, мой человек сам слышал разговор.
— Ладно, завтра посмотрим.
Новый главный врач не заставил долго ждать своего появления. Не прошло и дня — уже гуляет по отделениям, осматривает больницу. Парень оказался крепок здоровьем, это плюс. Шесть лет назад тоже приходил один товарищ, лет сорока, назначенный комитетом по здравоохранению нам в главврачи, смотрел, знакомился. На следующий день должен был приступить к работе, но вечером, взглянув на свои будущие владения, слег с инфарктом и пропал навсегда. В итоге главврачом был временно назначен наш предыдущий, ненадолго, всего на шесть лет. Но вот срок временной работы подошел к концу, пора освобождать место.
Особенность современной русской модели управления, причина, по которой она может эффективно работать только в мобилизационном режиме, определяется не какими-то особыми, присущими только ей связями между отдельными кластерами объектов, не подменой конкуренции распределением и не в других причинах, над которыми пусть ломают свои головы аналитики. Все проще: ее основополагающий принцип состоит в том, что если на руководящую должность приходит мудак, то он должен проявить себя мудаком сразу и окончательно. Чтобы после первых дней работы не оставить в этом никаких сомнений ни у подчиненных, ни и у своего руководства. И не надо ждать, пока снизится эффективность работы руководимого им подразделения, оценить которую можно только на основе конкурентных механизмов. Все это рационально, но в условиях кризиса система не может позволить себе тратить на это время. Вот тут-то и начинают играть свою роль особенности связей между отдельными вертикальными звеньями административной цепочки, с возможностью контактов между ними, минуя промежуточные уровни. Контакта непосредственного, не в виде некоего расплывчатого общественного мнения, а в простой, краткой и доступной форме информирования, к которому вышестоящее руководство вынуждено было прислушиваться. Причем вертикальные связи всегда дублировались по нескольким линиям, от непосредственной административной до партийно-политической. Способы информирования могли быть различны, у слова «донос» в русском языке наберется немало синонимов, но результат случался один: отстранение попавшего на должность придурка и назначение нового человека. И так могло продолжаться до того момента, пока вдруг не окажется, что вот наконец пришел тот, который справится, который сделает все, как надо. Это и позволяло русской модели управления добиваться фантастических успехов в тяжелейшие моменты жизни страны.
При этом новый руководитель всегда знал, что ждет его в случае, если он не оправдает оказанного доверия. И трудился не только за совесть. А размах мер административного воздействия был широк: от выговора и простого увольнения до тюремного коридора, который мог не только вывести его на самые крайние просторы нашей необъятной Родины, но и быстро закончиться тупичком, то есть стенкой.
Развал системы произошел не от того, что настали новые времена, пришла эпоха гуманизма и человеколюбия. Разрушены вертикальные связи, и высшему руководству глубоко наплевать, что о нем и его назначенцах думают на нижних ступенях административной цепочки. Результатом стало то, что теперь руководителям дают время и простор для творчества, дают возможность проявить свои административные таланты. Даже если сразу понятно, что они отсутствуют. И не признаваться же руководству, что ты сам, своей подписью назначил на должность идиота. Может возникнуть ненужный вопрос: «А сам-то ты соответствуешь?» Легче скрыть результаты деятельности своего назначенца. А подчиненным остается надеяться только на чудо, а чудеса, как говорит один мой знакомый батюшка, чудеса будут, за чудесами дело не станет. Одно остается неизменным: пришедший на должность мудак проявляет себя мудаком сразу, а сама возможность сообщить наверх о его некомпетентности пресекается в корне.
Все сомнения, все предположения о том, что вдруг случится чудо и на должность главного врача придет нормальный человек, к вечеру рассеялись. Кто знал, кто что-то слышал о будущем главвраче, о его деятельности на прежних местах работы, сели писать заявления об уходе. Итог деятельности нового главного врача за первые две недели — увольнение почти всех заведующих и ключевых заместителей. Нет, ничего личного, просто народ надеялся на перемены и понял, что дождался. Ждать больше нечего. Значит, пора и мне.
Сижу в приемной главного врача, имею желание лично подать на подпись заявление по собственному желанию, а заодно и познакомиться с новым руководством. Неплохо проследить, чтобы на заявлении была поставлена подпись. Были прецеденты, подаешь заявление, отрабатываешь положенные две недели, решаешь, что все, свободен, на работу можешь не идти. Приходишь в отдел кадров за трудовой книжкой, а там запись: Уволен по такой-то статье, за прогул. В общем, лучше подписать и снять ксерокопию. Секретарша сосредоточенно что-то печатает на компьютере, изображает, что занята. Да и у меня нет особенного желания беседовать. Сказала только, что главный занят, просил подождать. Жду. Для таких, как я, в приемной поставлена кофеварка, угощайтесь. Вдруг открывается дверь в кабинет, оттуда с воем вылетает главный врач:
— У-у-у-у-у-у — у-у-у-у-у-у — у-у-у-у-у-у.
Руки расставлены в стороны, изображает самолет. Притормаживает, идет на посадку:
— Ну что, боитесь меня? Правильно! — и, не дождавшись ответа, покачивая крыльями, улетает, заложив вираж в повороте коридора. Не
