Интересная логика у больного с шизофренией: устроить пожар на отделении и под шумок, когда пожарная команда начнет бороться с огнем и эвакуировать постояльцев нашего дурдома, свалить. Разорвать в пух пять ватных матрасов — это труд, требующий терпения и настойчивости. Костер разгорелся хорошо, но в расчеты вкралась ошибка: погорельцев эвакуировали не на улицу, а в реанимацию, этажом ниже. И виновника пожара первым. Смотрю, за ним ведут стайку наркоманов, которые, только пройдя очередной курс, снова обсадились прямо во дворе, перед приемным отделением. И снова, как обещали, в последний раз.
Спрашиваю:
— Привет, а вас-то какими судьбами снова к нам?
— Да мы не виноваты, это мы под раздачу попали. Этот мудак вату поджег, а мы собрались у костра посидеть, погреться. Какой-никакой, а все-таки кумар. Тут нас всех и повязали.
Что скажешь, дебилы.
* * *Мой отрывной календарь сообщает, что сегодня день обрезания Господне. На ум приходят разные мысли, как его отмечать. Известно, что с обрезания вроде как начинается очищение от греха. А у нас с обрезания начинается многое. Читаю протокол одной операции. Начиналось все с мелочи, с обрезания, а закончилось выносом половины организма.
Операции № …..
1. Циркумцизио.
2. Расширенная гастроэктомия с резекцией абдоминального и нижнегрудного отдела пищевода.
Да, шансов выжить у дедушки после второй операции ноль. Если циркумцизио, или, попросту говоря, обрезание, он перенес легко, то удаление почти всего пищевода редко перенесет здоровый. А у дедушки рак этого самого удаленного пищевода.
Но зато одному больному сделаны сразу две операции, что отражено в статистике и отчетах. Естественно, в положительном аспекте, как процент увеличения оперативной активности (соотношение числа прооперированных больных к общему числу пролеченных), и для снижения послеоперационной летальности. В этом случае раз одному больному сделано две операции, то и послеоперационная смертность соответственно составит в 2 раза меньше. А если одному организму сделать одномоментно пять операций, а это у нас бывает часто, то даже если все больные после операции погибнут, то послеоперационная летальность будет не 100, а всего 20 %, что вполне приемлемо для любого хирургического отделения. Правда, больше десяти сделанных за один раз операций я не видел. Эти десять было сделано одномоментно, когда мужику отрезали отмороженные пальцы на ногах. Хирург минут за 10 по очереди откусил их все кусачками, но потом был труд: для каждого пальца пришлось написать отдельный протокол операции: 1. Операция №… Под общей анестезией удален первый палец левой стопы… Асептическая повязка… 2. Операция №… Под общей анестезией удален 2 палец левой стопы… И так до конца. Чего не сделаешь ради улучшения показателей работы.
* * *Перед праздником богомольцы с ближайшего прихода навещают больницу, и в этот раз на Крещение принесли в реанимацию святой воды, свечек, предложили зажечь. Я ждал их появления, только не думайте, что я их сразу с порога послал в известное место. Нет, предложил сначала освященным елеем смазать кислородные баллоны, а потом уж зажигать свечи. Может быть, мы даже успеем увидеть начало пожара. И даже успеем попытаться потушить его святой водой. А посылать — нет, для этого у меня был специально подготовленный к их приходу человек, постоянный наш клиент по имени Александр Петрович. А Петрович, как известно из рекламы, жжет. Поэтому мой без остановки повторяет: «Нах… нах… нах…» Иногда, редко, вспоминая чью-то распутную маму и еще какую-то женщину, тоже не очень высоких моральных принципов. Что интересно, аминазин и прочие средства только слегка приглушают звук, не трогаешь — бормочет тихо, можно привыкнуть. И в ответ на предложение богомольцев толкаю Петровича: «Давай, Петрович, жги!» И тот начинает во всю глотку: «Нах… Нах…!!!» Богомольцы долго не выдерживают, сваливают вместе со своими иконками, лампадками и свечами. Какие ж вы, говорю, православные? Посидите, послушайте, вас Господь учит смирению, а вы и десять минут не выдержали. А как нам быть, неверующим, когда он уже так третий день?
* * *Поражаюсь силе воли очередного человеческого организма. Каждый поступающий в закрытое отделение наркологии имеет мечту: пронести с собой спиртного. Зачем, если ты идешь лечиться от алкоголизма? Наверное, в этом есть особый кураж, какое-то самоутверждение: «Лечить меня хотите? Лечите-лечите. А вот хер вам!» Не удается этого сделать почти никому, в приемном отделении строгий досмотр, с проверкой всех полостей организма, куда можно спрятать хотя б маленький пузырек. Дело не в том, каким хитроумным способом организм пронес с собой в отделение почти пол-литра водки. Способом могу поделиться: в пустой флакон из-под шампуня наливается водка, сверху заливается слоем герметика, над ним сверху наливается немного шампуня. Санитар, шмонавший организм в приемном, клянется, что вскрыл флакон, проверил, вылил немного на ладонь, действительно шампунь, пахнет ромашкой. Вымыл им руки, вернул хозяину. Проткнуть герметик спицей не догадался, за что можно простить.
Лечился организм почти две недели. Протрезвел, по настойчивому требованию родственников подшился на год. И в день выписки встретил своих близких в изумительном опьянении. Нате вам, насильно меня сюда привезли — получите. Это ж какая нужна воля, чтобы, страдая с перепоя, сберечь спиртное ко дню выписки? Я бы не смог.
* * *Беседую с офицером, подполковником, воином морской авиации. Настоящий офицер, стойко держит удар. Беседу начинаем с простого:
— Какое сегодня число?
— Что за вопрос? Естественно 24-е.
— Сегодня 26-е.
— Серьезно? Вот это мы с ребятами круто посидели. Нормально.
— Был повод?
— Да ты чего? День Советской армии!
— А если я скажу, что сейчас не февраль, а уже март?
Секундное замешательство.
— Врешь? Точно март? Ну так а чего я тут лежу? Давай отвязывай. Надо уже начинать командующего с днем Военно-морского флота поздравлять.
* * *Чем заканчивается спор двух столиц? А вообще интересно, какой идиот называет Петербург Северной столицей? На отделении наркологии спор возник на пустом месте. Мы привыкли, что приезжают к нам лечиться жители как дальнего зарубежья, так и не очень далекого. Граждане Франции, Германии и Украины — дело обычное. Одни разочарованы в метадоновой программе, другие страдают от ее полного запрета. Москвичи тоже не редкость, у них аналогичный курс лечения стоит раза в три дороже. И воспринимаются они питерскими не совсем дружелюбно. Спор на отделении начался с мелочи, с каких-то малозначащих фраз, типа: «Москва — отстой, Питер — говно», затем перешел на более принципиальные вопросы — булка или батон, бордюр или поребрик. А поскольку питерские наркоманы были явно в большинстве, отделали они московских метадонщиков от души. Разбили лиц, поломали ребер, и так, еще по мелочи. А одному парню завтра идти на быструю детоксикацию,
