И убивать никого не пришлось. Что не в пример спокойнее. Всё-таки здешние военнослужащие, пусть и разгильдяи, но с тёмными делами разных оборотней в погонах никак не связаны.
Дальше пришла моя очередь появляться в месте непосредственных событий. Вначале я не поленился и переместился порталом прямо к воротам коровника. Всё-таки хорошо высмотрел в бинокль нужную картинку. Таким образом избежал негативного упадка физических сил, который получается при пользовании «гуляющим» через восприятие другого фигуранта. Там и Лёня поднялся на лифте, да и раскрыл для меня ворота. После чего уже лично я обегал оба минусовых этажа, пока не отыскал те самые камеры, в которых томились заложники с уголовниками.
Вернулся к Лёне, и уже вместе с ним мы порталом перенеслись непосредственно к местам заточения. Хочешь не хочешь, а там следовало повозиться с особыми сигнальными системами. Имелось также подозрение на наличие системы самоуничтожения. Причём ещё сержант, допрашиваемый в каптёрке, предупреждал: никто из охраны не знает, что там вокруг камер наставлено и для чего. К пленникам могло попасть только вышестоящее начальство. И подсматривать никто из охраны не мог за узниками, что вообще выходило за все рамки здравого смысла. А ну как они там передерутся или поубивают друг друга?
Сразу приходило понимание, что наворотили здесь много всякого-разного и непонятно, насколько опасного. Но зато портал рядом, в случае опасности или поднятия тревоги успеем уйти. Ещё бы только родню вытянуть без вреда для их здоровья. И начали мы с того, что попытались хотя бы переговорить с заложниками.
Первым делом пробовали через дверь звуки передавать. Но она оказалась особенной, даже громкие вопли практически не слышались на другой стороне. Стук тоже ничего не давал. Тройная она, что ли? И для каких монстров подобная тюрьма строилась? Зачем?! Потому что и стены оказались из армированного бетона и толщиной почти с метр. Уж на что моё «око волхва» могло далеко просматривать сквозь преграды, и то с его помощью только и удалось рассмотреть на той стороне лишь непонятные тени.
Стали разбираться с выдвижными ящиками, через которые внутрь камер подавалась еда и питьё. Этакий бронированный профиль из толстенного железа, длиной в два с половиной метра и с выемкой посредине сантиметров сорок. То есть, будучи выдвинутым по эту выемку, жёлоб все равно не вынимался, как позже мы выяснили, и поговорить не получилось бы. Но мало того! Мы ведь его вначале ещё и открыть не смогли! Его запирала витиеватая система блокировки, напичканная электроникой и потребовавшая пароля.
Пришлось возвращаться к воякам, приводить парочку из них в чувство и, не стесняясь в болезненных поощрениях, заставлять открывать «раздаточную линию». Во время оного, уже будучи в нервном, обозлённом состоянии, я набросился на охранника с гневными вопросами. Один из них звучал так:
– Кто вообще додумался содержать заложников вместе с уголовниками?
– Да мы вообще понятия не имеем, кто там находится! – клялся и божился вояка. – Нас сюда на дежурство поставили, когда арестованные уже внутри находились. Только и заставляли четко следовать повышенным нормам питания, расписанным при закладке продуктов на одиннадцать человек.
– И вы этому следовали? – мягко поинтересовался Лёня, встряхивая при этом солидного мужика за шиворот. Глаза у того забегали:
– Ну да… мы старались.
Вот уж твари! И они, как бы, невинные?
Перед тем как парализовать допрашиваемого вояку, я ему откровенно пообещал:
– Если кто-то из заложников умер, не важно по какой причине, вы здесь все пожалеете, что на свет родились!
После чего мы уже со всем усердием принялись работать над выдвинувшимися желобами. Первым делом начали переговоры. Хоть трудно было услышать что-то даже в этом случае, вдоль направляющих. Но я использовал магическое усиление голоса, а потом, уже с помощью перенастройки собственного слуха, улавливал еле слышимые здесь ответы.
Лишь потом до нас дошло, что лучше всего переписываться, укладывая в выемку блокноты и ручки. Затем и диктофоны пошли в ход, благо что современных мобильных телефонов хватало. Процесс пошёл семимильными шагами. Хотя первым делом пришлось доказывать, что я – это именно я. Но с этим-то всё прошло нормально, что с дядей Васей, что с тётей Алевтиной, я объяснился и доказал свою идентичность быстро. Попутно выясняя, что в камерах узники разнесены по половым признакам. То есть мужчины содержались отдельно от женщин.
Ну и каково моё было одурение, когда выяснилось, что здесь содержатся только заложники! Причём все они – ближайшие родственники моих подруг!
Например, с тётей Алевтиной находилась её родная сестра и пожилая мать. Там же страдала бабушка Марии плюс её двоюродная тётка. Соответственно, в другой камере, под эгидой дяди Васи, томились родственники мужского пола.
Честно говоря, когда до нас дошёл весь ужас творящегося безобразия, мы с Лёней даже растерялись ненадолго. В сознании просто не укладывался нигилизм преступников, не останавливающихся ни перед чем, попирающих всё возвышенное, лишь бы достичь поставленных целей.
– Да у этих тварей ничего святого! – начал возмущаться Найдёнов. – И ни о каком наказании, кроме смерти, таким уродам и речи не может быть!
– С этим никто не спорит, – ошалело мотал головой я, пытаясь собраться и работать в нужном направлении. – Но сейчас у нас другая проблема… Как достать заложников оттуда?
С минуту мы задумчиво пялились друг на друга, не в силах определиться в дальнейших поступках. Потом всё-таки Лёня показал класс своей уникальной сообразительности:
– Ёжить помножить! Чего же мы тупим?! Телефоны! Пусть они там внутри снимут все уголки вокруг себя, как можно большее пространство, а потом вернут телефоны нам! Ты оценишь, запомнишь картинку, и мы перенесёмся внутрь с порталом.
Ничего не оставалось, как воскликнуть на итальянском хвалебное:
– Ben fatto! – и уладить все технические детали задуманного.
Первыми эвакуировали женщин. И тут уж пришлось постараться, чтобы болезненный удар перехода не угробил обеих бабушек. Для этого мы их своими поясами с груанами опоясали, взяли их на руки, а тётю Алевтину и её сестру усадили себе на закорки. В итоге переход сразу шести человек снизил порог боли довольно ощутимо, и старушки не пострадали.
Хотя, к слову будь сказано, престарелыми одуванчиками себя крепкие ещё на вид тётки не считали. Да и выглядели все узники вполне приемлемо. Жаждой их не мучили, а некоторое ущемление в питании воспринималось скорей с оптимизмом, мол,
