— Конечно, не одного и даже не десяток.
— Вот о них. Я… я хочу знать, чего от них ждать. — Золотистые глаза уставились на меня в упор. — Обычных людей я не боюсь, а чародеев — боюсь. Но, наверно, я смогу сладить с ними, если замечу первой. Это же пригодится, правда?
— Еще как, — сказал я и сел поудобнее, а потом вовсе лег, подсунув под спину подушку. — У тебя чутье лучше моего.
— Но того, первого чародея я не заметила.
— Значит, он был очень силен. Или использовал какой-то дурман, чтобы ты крепко уснула и не почувствовала опасности.
— Зелье? Но я ничего не брала у старых людей!
— А воду пила? — спросил я. Это только что пришло мне в голову, и все стало на свои места.
— Да… — растерянно сказала Кьярра. — Из той же колоды, откуда коз поили. Обычно летала к ручью, но в тот раз осталась, а пить хотелось. А коз старый человек увел, им не нужно было…
— Ну вот. Туда что-то подлили. А если бы ты к этой воде не прикоснулась… Наверняка у чародея был запасной план. Может, старуха кинула бы в огонь какой-нибудь порошок, и дым усыпил бы тебя… Сложно сказать. У них множество приемов. А самое главное: не все из них колдовские.
— Как это?
— Сама подумай. Ты бы почуяла колдовское зелье или дым?
— Наверно, — подумав, ответила Кьярра. — Если бы на воде были чары или сам тот охотник прятался поблизости, я бы заметила. Но ничего не было. Совсем… Выходит, меня усыпили каким-то обычным снадобьем?
— Ну да. Правда, не могу предположить, каким именно: на тебя нужна целая бочка зелья, при этом оно должно быть безвкусным. Горькую гадость ты бы пить не стала, верно?
— Нет, конечно! Вода была обычная. Не очень свежая, но не тухлая. Так, чуть-чуть зацвела на солнце.
— Я не знаток таких вещей, — сказал я. — В отличие от того чародея. Наверно, он долго готовился, может быть, даже нарочно состряпал какое-то особенное снадобье. А может, его давно используют для прирученных драконов, и он взял готовый рецепт. Их же усыпляют, чтобы лечить. Вот, наверно, это и было что-то из арсенала драконьих докторов. Люди со стороны об этом не знают, само собой, но причастные в курсе, что там за средства.
— Послушай, Рок! — Кьярра вскочила со своего места и снова села… на пол, конечно же, так, чтобы видеть мое лицо. — Если этот чародей хорошо знает драконов и умеет незаметно их усыплять… ну, пускай для лечения… Может, он моего отца лечил? И от него услышал о битве, и о Багралоре, и о моей маме!
— Знаешь, а в этом есть зерно истины, — ответил я, подумав. — Люди спьяну рассказывают много лишнего, а такой дурман сродни опьянению. Один человеческий лекарь рассказывал мне, что усыпленные для операции часто говорят как заведенные, а когда приходят в себя, ничего не помнят. И ведь выбалтывают такие вещи, которые у них и под пыткой не вытянешь!
— Тогда его тоже можно найти и расспросить, — уверенно сказала она.
— Если только Сарго с Троддой его не прикончили. Да и допрашивать чародея — дело опасное. Всегда есть вероятность поменяться местами, причем ты сам этого не заметишь.
— Нас двое, один будет следить, чтобы другой не попался, — предложила Кьярра. — И вообще, я могу взять его и унести в твою хижину. Или на Багралор. Оттуда не сбежит! А захочет — я его со скалы сброшу, пускай поучится летать!
— Какая ты кровожадная… — вздохнул я, перехватил ее вопросительный взгляд и пояснил: — Мне это нравится. С удовольствием отправил бы Тродду полетать, да руки коротки.
— Если мы ее поймаем, я сделаю это для тебя, — пообещала она, и это не было шуткой. Шутить Кьярра не умела.
Мы молчали, и тишину нарушал только мерный перестук колес, да изредка доносились чьи-то голоса из коридора. Кто-то ехал с детьми — они иногда пробегали туда или сюда с топотом и веселым визгом. У кого-то в купе тявкала собачка, где-то смеялись, где-то звенели бутылками, где-то играли в карты — редкие азартные выкрики ни с чем не перепутаешь…
— Первое правило чародея, — сказал я наконец, — не доверяй ему. Никогда. Даже если считаешь его своим лучшим другом.
— У тебя был такой? — сразу спросила Кьярра и подалась ближе.
Я нехотя кивнул.
— Что ты с ним сделал?
— Оставил в живых, — ответил я. — Это было просто — он не сопротивлялся.
— А что он натворил?
— Выдал меня. Вернее, моих клиентов. Нас ждали на выходе… — Я помолчал, вспоминая. — Некому было предупредить их врагов, кроме него. И ведь я не говорил, куда именно отправляюсь, он сам вычислил… Я был беспечен.
— А они…
— Не знаю, что с ними сделали, — ответил я, глядя в потолок По нему бежали солнечные блики. — Вряд ли что-то хорошее. Меня не тронули, только привязали к дереву и так оставили. Не накрепко привязали, с расчетом на то, что я сумею освободиться… часов через несколько. Нет дураков убивать провожатого даже и таким способом…
— Ты уже говорил, что никто не убьет тебя, — припомнила Кьярра. — Но почему?
— Поверье такое. Кто поднимет руку на провожатого, тому век дороги не видать. До дома не доберется, в трех соснах заплутает… ну и прочее в этом же духе. Говорят, у кого-то сбывалось, поэтому… Не трогают нас. Еще и потому, что не знают: вдруг завтра понадобятся мои услуги? Провожатые встречаются реже, чем чародеи, хоть мы и похожи, — усмехнулся я, — служим тому, кто больше заплатит. Вот только у нас нет Совета и колдовской башни…
— А что есть? — любопытно спросила она.
— Ничего, кроме совести. А она, знаешь ли, не у каждого ночевала.
Снова воцарилось молчание. Наконец Кьярра нарушила его:
— Это плохие истории. Те, которые про войну, были лучше.
— Всегда проще рассказывать о том, в чем ты не участвовал. Максимум — был свидетелем.
— Рок, а тот
