— Не забывай, что в темноте я вижу хуже тебя, — напомнил я. — Хотя и лучше многих людей.
— Это потому, что ты…
— Я помню, — перебил я. — Но давай все же не станем тянуть время.
— И ты мне еще говоришь, что я нетерпеливая… — проворчала Кьярра. Правда, долго сердиться у нее не получалось, и она тут же продолжила: — Идем! Только ты смотри внимательно… А, и еще там ничего интересного сейчас нет. Рогатых я спугнула, они если только завтра вернутся.
— Что же их заставляет приходить в опасное место? Или они еще не сообразили, что кто-то на них нападает?
— Они не очень умные, — с чувством собственного превосходства ответила Кьярра. — Я нападаю сверху, а рогатые не могут смотреть на небо, у них так шея устроена. Они только замечают, что кого-то не стало. Если сильный ветер и я постараюсь не шуметь, то они разве что шарахнутся и снова пасутся. Но иногда не выходит тихо, и тогда стадо бежит. Ух, как они бегут, Рок! Вот бы ты увидел! Это как лавина в горах!
— Не хотел бы я оказаться на пути у такого стада, — искренне произнес я.
— Да, тебе не надо, тебя сразу затопчут, — согласилась она. — Даже меня затопчут, если я буду сидеть на месте. Но зато когда они бегут, то вообще ничего не соображают, и я успеваю убить еще нескольких.
— А когда стадо промчится, подбираешь отбивные?
— Фу! Конечно, нет, — помотала головой Кьярра, и волосы ее встали дыбом, хотя ветер вел себя смирно. — Зачем мне потоптанные, в грязи и навозе? Я же не стервятник! Я ловлю рогатых с края и отбрасываю в сторону.
Судя по метнувшемуся взгляду, падалью она тоже не брезговала, когда не было другого выбора.
— Они не чуют крови, — добавила она, — и совсем не умеют думать подолгу. Поэтому скоро забывают, что испугались, и возвращаются. Тем более река рядом. Там водопой. Но на водопое я не охочусь.
— Я слыхал, у зверей там действует что-то вроде перемирия, — припомнил я. — Вряд ли они именуют это такими словами, но суть не меняется. Это правда?
— Ну да. Я видела больших диких кошек — разных, с пятнами и полосками, с гривами и без, и каких-то зверей вроде волков, только рыжих, и вообще не знакомых, но зубастых… — припомнила Кьярра. — Они не трогают рогатых и разных мелких зверьков. Но только у воды. Если те не успеют убежать, пока кошки пьют, тогда все. А вот те, кто живет в реке, всех ловят. И рогатых, и хищников. Наверно, им-то без разницы — воды всегда хватает!
— Это только пока засуха не случится, — хмыкнул я.
— Река вся не пересохнет, — заверила она. — Она… почти как море! Я только с высоты вижу другой берег. А дальше еще много озер, и вода падает с уступа — так красиво! Много-много радуг! Только очень шумно, оглохнуть можно, такой грохот…
Я, сколько ни пытался, не мог припомнить безлюдной, но богатой живностью равнины, внезапно переходящей в уступы с водопадами, да еще с цепью озер. На это стоило взглянуть хотя бы издалека!
— Идем, — сказала Кьярра, явно уловив мою мысль. — А то ты до утра будешь спрашивать… Держись за меня сам. Смотри как следует. И не бойся — я же сказала, что ни за что тебя не брошу!
И что мне оставалось делать? Только положиться на ее слова…
На этот раз я разглядел — или мне показалось, что разглядел — поворот. Он возник сам собою, по желанию Кьярры, и случившиеся поблизости ветерки порскнули в разные стороны, испугавшись невесть откуда взявшегося сквозняка.
Я не зря снял перчатки — пальцы жгло, но теперь я мог с уверенностью определить дорогу по этим искрам. В первый раз я не разглядел их, поскольку перепугался насмерть (буду уж честным сам с собой), а теперь, когда знал, что искать…
Тьма вовсе не была непроглядной, она напоминала ночное небо — на первый взгляд совершенно черное, но… Если присмотреться, то тебе откроется бездна, полная звезд. Яркие и тусклые, скрытые туманом, далекие и близкие — мириады их рассеяны в этой тьме, и если умеешь определять по ним путь, как это делают моряки и опытные путешественники, то не заплутаешь.
Другое дело, что это не спасает на скрытых дорогах: бывает, достаточно сделать шаг в сторону, чтобы увидеть совсем другие звезды (я порой готов был сказать — звезды иного мира, но все-таки не заходил так далеко в своих измышлениях).
Но здесь…
«Видишь?»
Я почувствовал Кьярру. Не услышал, именно почувствовал, и дело не в том, что ее пожатие сделалось крепче и она развернула меня в нужную сторону.
«Там столица. А там моя охота. Видишь?»
Я кивнул, потому что действительно различил, как искры слетаются… сплетаются в дорожку. Все равно как на праздники в городе люди с цветными фонариками стекаются отовсюду на главную улицу, и если наблюдать откуда-нибудь с крыши или с высоты птичьего полета, то различишь только эти огоньки, указывающие путь к центральной площади.
Дорожки были разные. Они отличались настолько же, насколько мои ветерки, давно прирученные, пускай и непослушные. Правда, с ветерками я был на «ты», а вот к искрам опасался потянуться, наученный горьким опытом…
Кьярра сделала это за меня. Я имею в виду, взяла меня за руку и заставила раскрыть ладонь.
«Не бойся. Тебе так надо, чтобы почувствовать. Я просто так вижу».
Она была права — я почувствовал… Что там мои приемы! Сейчас я не связку слабых ветерков держал — в горсти у меня была целая россыпь дорог, только выбирай! Мне казалось, будто они повторяют рисунок на ладони. Если бы еще я знал, куда именно они ведут…
Но ведь обычно чувствую? Значит, и здесь так же! И я нацелился на особенно красивую голубую искру-звезду, мерцавшую на кончике моего мизинца…
— Ты же не хотел на Багралор! — выпалила Кьярра
