— Нет, конечно. — Я мысленно выругал себя за глупость.
— Когда мы маленькие, крылья тоже маленькие. Вот такие, — Кьярра показала ладонь, — потом растут. Но они слабые и тонкие. Поэтому сперва мама учила меня прятаться и ловить добычу на земле. Потом уже — летать и охотиться по-взрослому.
— Ясно. Извини, если обидел.
— Не обидел. — Она посмотрела мне в глаза. — Просто я вспомнила маму, и мне стало грустно. Но хорошо тоже. Как так?
— Память — сложная штука, — ответил я. — Так часто бывает, просто потому, что прошлого не вернуть, как бы хорошо тогда ни было. Вроде и приятно вспомнить, а на деле выходит — как ножом по сердцу.
— А-а-а… — Кьярра задумалась, потом тряхнула головой и сказала: — Да. Ты правильно сказал. Как так получается?
— Что именно?
— Ты лучше понимаешь, что я чувствую, и объясняешь.
— Я просто больше слов для этого знаю, — вздохнул я. — А твои чувства не уникальны. Почти у каждого найдутся такие воспоминания, не важно, человек это или дракон.
— Понятно, — сказала она после паузы. — Они бывают хорошие грустные и плохие грустные — это о том, что было давно. И о тех, кого нет. А еще — просто плохие и хорошие. Так?
— Да, в грубом приближении.
— Хороших у меня больше, а плохие сильнее, — снова поразмыслив, произнесла Кьярра. — У всех так?
— Кому как повезет. У кого поровну, у кого что-то одно перевешивает.
— А у тебя?
— Долго прикидывать, — попытался я отделаться, но не тут-то было.
— Не может быть, чтоб ты не знал, — уверенно сказала Кьярра. — Раз живешь долго… почти как я, наверно? Значит, должен был давно сосчитать.
— Вот мне заняться больше нечем… Скажи лучше: ты решила, что намерена делать?
Кьярра кивнула и разом посерьезнела.
— Будем искать моего отца.
— Уверена?
— Да. Если он жив… мне кажется, жив, — задумчиво произнесла она, — то пускай выслушает. Даже если нас к нему не пустят, я смогу пробраться, если хоть увижу! Ты знаешь как. А потом… Не знаю, какой он. Вряд ли скверный… Иначе мама не стала бы его спасать, правда? И тем более… ну… все остальное…
Я мог бы напомнить, что мать Кьярры вряд ли была знакома с этим героем многих войн прежде, а просто присмотрела достойного, с ее точки зрения, партнера, но промолчал. Это уж было совершенно не моим делом.
— Если по-другому совсем никак нельзя, я останусь у людей, — сказала Кьярра. — Привыкну. Может, уговорю, чтобы отпускали на охоту.
«Ох, вряд ли», — подумал я, а она снова услышала мои мысли:
— Я помню, сбежать не выйдет. Колдовские печати не пустят. Но хоть ненадолго…
Воцарилась тишина.
— Только я тебя больше не увижу, Рок, — произнесла вдруг Кьярра.
— Почему?
— Ты сказал: тебе нужно будет спрятаться. Чтобы не нашли. А если ты возьмешь и придешь ко мне — какое же это «спрятался»?
— Я же теперь могу иначе… проникнуть, — улыбнулся я.
— Чародеи заметят. Ты говорил: за драконами хорошо следят. Охраняют. Вдруг ты не успеешь скрыться?
— Нехорошо выйдет…
— Да. Поэтому… — Кьярра тяжело вздохнула. — Выходит, мне без разницы, где жить. В диком месте или у людей. Все равно без тебя.
Я не нашелся с ответом.
Что я мог сказать? «Я придумаю, как обмануть всех, военных и чародеев, и стану навещать тебя, когда смогу?» Если смогу — сам ведь недавно объяснял, что жизнь провожатого полна неожиданностей, и не всегда приятных… Кьярра не поверит и правильно сделает.
— Не переживай, — выговорил я наконец. — Появятся новые знакомые. Может, и приятели найдутся, и сердечный друг…
— Смеешься? Кому нужна дикая?
— Ты похожа на мать, по твоим же словам, а она сошлась вон с каким драконом! Хотя, — добавил я справедливости ради, — очень может статься, что он просто не в состоянии был сопротивляться.
— Точно смеешься, — уверенно сказала Кьярра. — Но лучше так, чем когда ты серьезный. Тогда я начинаю бояться.
Я невольно улыбнулся, хоть было не до смеха, и продолжил:
— Мы с тобой знакомы всего ничего. Я просто первый, с кем ты нормально общалась после матери, — старики-козопасы не в счет, — вот тебе и кажется, будто я… ну… особенный, что ли? Но я обыкновенный. Есть и получше.
— Я понимаю, Рок, — ответила Кьярра. — Только все равно грустно. Знаешь, я сидела в своей пещере и думала: у меня ничего нет, кроме этих вот гор. Они скучные, унылые… Я знаю их, как кончик собственного хвоста. А теперь оказалось, что на самом деле у меня было столько всего… Я и не знала… Опять мало слов!
— Не говори. Я догадался.
Сложно было не понять, что она имеет в виду! Достаточно взглянуть вокруг, на бесконечное множество дорог, открытых всегда… Бесполезных для того, кто не может или не хочет бродить по ним в одиночестве.
— Из тебя получился бы отличный провожатый, — зачем-то сказал я, а Кьярра наклонила голову и сделала шаг навстречу, словно собиралась меня боднуть.
Так и вышло — она уткнулась макушкой мне в грудь и замерла, а я подумал: «Может, драконы не умеют обниматься?» Глупо, но в тот момент ничего лучше мне в голову не пришло.
Я не погладил Кьярру по голове, не приласкал как-то иначе… Не потому, что не хотел лишний раз приучать к себе (не собака же она, в конце концов!), а по привычке — как не дотрагивался ни до кого лишний раз, так и не собирался менять обыкновение.
А еще, каюсь, я опасался ощутить в полной мере чувства Кьярры — и без того хватало. Кому-то покажется — ерунда, яйца выеденного не стоит такая трагедия, но… Для нее прежняя жизнь была всем миром, и он обрушился. Получится ли выстроить новый — еще неведомо…
Постояв так, Кьярра отстранилась, вытерла глаза тыльной стороной кисти и сказала:
— Пойдем, Рок. Мама говорила: решила — не тяни. Иначе будешь слишком много думать и запутаешься.
— Не поверишь, моя говорила точно также, —
