Сознание возвращалось медленно и неохотно. Я с большим удовольствием остался бы в беспамятстве, но не вышло: очень уж было холодно. Вернее, один бок у меня заледенел, а вот другому было жарко.
Где же я? В каком-нибудь подвале, в который Сарго отволок то, что от меня осталось, с расчетом попозже завершить начатое? Или в канаве, куда он выбросил мое безжизненное тело, а я возьми да очнись? И то, и другое объяснило бы холод, но никак не тепло и не потрескивание дров в огне — теперь я отчетливо его различал. Может, из канавы меня вытащили бродяги, и теперь я лежу у их костерка? А что, так вот решили проверить карманы то ли у пьяного, то ли у мертвого господина, обнаружили, что он еще дышит, и совесть не позволила им бросить его умирать… Да как же, стали бы они связываться… А совесть в их котомках и не ночевала.
— Ты опять сложно думаешь, значит, ожил, — услышал я знакомый голос и не выдержал — открыл глаза.
Кругом было темно, только костер (я угадал верно) бросал отблески на каменные своды и на склонившуюся надо мной Кьярру — можно было рассмотреть половину перемазанного сажей лица. По-моему, она нарочно так изгваздалась, чтобы нельзя было рассмотреть, насколько физиономия заревана.
«Где это мы?» — хотел я спросить, но не смог. Вместо слов из горла вырвалось сдавленное сипение. Вот так дела…
— Ты молчи, — быстро заговорила Кьярра и пересела по другую сторону. И отлично: правого бока я уже не чувствовал, а она так приятно его согревала… — Я тебя и так понимаю. И ты бы будто не ревел, если бы…
Тут она осеклась и нахмурилась, сообразив, что я бы точно не стал рыдать, случись с ней нечто подобное. Расстроился бы, конечно, сожалел, с удовольствием открутил чародею все конечности по очереди, а напоследок — голову, если бы сумел его изловить, но и только.
— Надо было еще тогда его сжечь, — сказала Кьярра, и взгляд ее сделался хищным. Я уже видел такое — неприятное зрелище! — Но ничего. Я все исправила.
Вопросов у меня было хоть отбавляй, и вынужденная немота неимоверно раздражала. Куда подевался голос, я понимал — сорвал его, когда Сарго взялся за меня всерьез. Вернется, куда он денется… Во всяком случае, очень хотелось на это надеяться.
— Ты сможешь говорить, — ответила на мои мысли Кьярра. — Попозже. А пока молчи, а то будет хуже! Я тебе сама все расскажу.
Зная, какая из нее рассказчица, я заранее приготовился к долгой, очень долгой и изощренной пытке, куда там ухищрениям Сарго! Я же от любопытства умру, пока она нужные слова вспомнит…
— Все-таки ты бываешь злой, — мрачно сказала Кьярра. — Но ты прав. Я плохо говорю. Поэтому покажу! Это быстро, и ты сам все поймешь!
«А я точно это переживу?» — мелькнуло у меня в голове.
— Могу не показывать, — тут же ответила она. — Лежи так.
«Кто из нас злой — так это ты, — не остался я в долгу. — Я над полумертвыми напарниками не издеваюсь».
Вообще-то мне следовало быть более серьезным, но… Когда готовишься к верной смерти, а потом обнаруживаешь себя живым, целым и вроде бы невредимым, если не считать пропавшего голоса… Вдобавок я не в плену, а в каком-то убежище, видимо, на Багралоре — где еще мог царить такой зверский холод? Да тут в пляс впору пуститься! Но на это, к сожалению, сил не было. Меня будто и вправду вывернули наизнанку, как следует отходили бельевым вальком, прополоскали в проруби… Одним словом, я чувствовал себя выжатой тряпкой. Спасибо, хоть не болело ничего… что, кстати, настораживало.
— Я буду показывать по порядку, — сказала Кьярра, гневно посопев. — А ты не перебивай, раз полумертвый! Хотя нет… Ты был совсем мертвый.
Я даже не нашелся, что сказать. То есть подумать.
— Сам увидишь, — добавила она, бесцеремонно подвинула меня и улеглась рядом, объяснив: — Ты очень холодный. А если развести костры со всех сторон, я не услежу, и ты сгоришь. Лучше я сама буду тебя греть.
«Спасибо, — искренне подумал я. — Ты намного лучше костра. Жалко, маленькая, на всего меня не хватает — ноги мерзнут».
Пора бы мне уже привыкнуть к тому, что Кьярра все понимает буквально…
Мгновение — и я оказался в лапах чудовища. То еще впечатление, скажу я вам, особенно если ты не можешь не то что пошевелиться, а даже заорать с перепугу! Впрочем, я преувеличиваю: Кьярра была нежна со мной, насколько вообще может быть нежным дракон с человеком. У нас все-таки слишком разные весовые категории.
«Ты будешь смотреть или нет?» — грозно спросила она, уставившись в упор. Она держала меня в горстях, и деваться было некуда. Да и не хотелось — хоть отогрелся наконец!
«Подчиняюсь грубой силе», — отозвался я и посмотрел ей в глаза…
Глава 22
Удобная все-таки штука — обмен воспоминаниями. Конечно, к ней надо привыкнуть — я все еще подозревал, что человек без примеси драконьей крови может не пережить подобного. Но какие открываются возможности! Не нужно подыскивать слова, опасаться быть неверно понятым… Нет, можно и в этом случае исхитриться перевернуть увиденное с ног на голову, но для этого, по-моему, нужно очень постараться.
На этот раз вышло намного лучше, чем в предыдущий. Во всяком случае, мне удавалось улавливать эмоции Кьярры, и я задался вопросом: раньше она не передавала мне этого нарочно (может, не хотела, чтобы я ощутил ее тоску по матери) или дело в чем-то ином?
Впрочем, поразмыслить об этом я мог позже, а пока Кьярра вернула меня в теплый, особенно по сравнению с Багралором, столичный вечер.
Эта часть воспоминаний напоминала колдовские картинки — модную забаву последних лет. На самом деле никакого колдовства в них нет: просто хитроумный прибор с мощным фонарем, картинки на стекле — и вот, пожалуйста, по стене или натянутой простыне гуляют дамы с кавалерами, летят драконы, бегут дикие лошади…
Однажды я видел даже роман в картинках. Поговаривали, это недешевое удовольствие оплатил своей любовнице некий весьма
