– И что с ним случилось? – полюбопытствовала Делла.
– Ничего, – развела руками младшая кузина. – К тому времени он благополучно отбыл в свою выдуманную страну, где говорят на этом языке, и с тех пор его никто никогда не видел.
– Сочувствую родителям этих детей, – покачала головой Делла. – Выбросить столько денег на ветер… А над юношей, должно быть, изрядно насмеялись, либо же он опозорился, решив поговорить с иностранцем.
– Вроде бы ему хватило ума скрыть это свое… образование, – усмехнулась Лисса. – Не знаю, право. Ода-Летта не вдавалась в подробности.
– Это ей так повезло?
– Нет, кому-то из ее дальних родственников, и едва ли не в прошлом веке. Тогда, сами понимаете, проверить, правду ли сказал учитель, было намного сложнее… Тем более всему прочему – счету, письму, истории и подобному – он обучал весьма недурно.
«Отбыл в вымышленную страну, – невольно повторила я про себя. – И снова придуманный язык! А что, если…»
Что, если тот человек ничего не придумывал, а в самом деле обучал детей наречию, которое для него было таким же привычным, как для нас – языки жителей Заозерья или Пригорья? И вовсе он не лгал, он просто… просто прибыл из других мест! Тех, что, казалось бы, находятся совсем рядом, но добраться в которые можно только с помощью сильного чародея или же совершенно случайно… Вдруг он вот так нечаянно заблудился, а потом оказалось, что вернуться назад не получается? Ведь такие пути открываются не каждый день и даже не каждый год, а потом быстро исчезают, и на то, чтобы отыскать их снова, может уйти вся жизнь. Во всяком случае, так говорится в сказках… А может, он знал, когда именно вновь появится дорога, и ему нужно было дождаться того момента. Не голодать же и не идти в батраки, если обучен грамоте и многому другому? Лисса говорит, помимо выдуманного языка, этот человек обучал детей другим наукам и делал это хорошо, значит, не был вовсе уж шарлатаном!
И Грифон… Вдруг он вовсе не безобидный сумасшедший? Что, если он действительно обитает в замке Старой Птицы – таком же или почти таком же, на расстоянии вытянутой руки, но за невидимой преградой, преодолеть которую обычно невозможно? Там существует древняя империя Дзейли и таинственная скоропись, которой Грифон научился у своего наставника, там когда-то кипели битвы при неведомом Эрдолане, за Испытанием наблюдает сама Старая Птица, некогда отвоевавшая солнце у Врага, а девушки не боятся остаться наедине с мужчиной… Вспомнить только, как Грифон смотрел на меня: ему словно невдомек, что репутация моя может полететь в бездну, если нас застанут вдвоем! И то, как он говорил о моих поклонах – будто никогда не видел подобного… Не было похоже, будто он притворяется. И наши имена показались ему странными, словно в его королевстве людей называют иначе… И там, в этом другом мире, сейчас вовсе не зима, а жаркое лето, в лугах цветет клевер… А еще – подстерегают опасности. Не случайно ведь Грифон возвращался откуда-то ночью с окровавленным плечом…
Я даже зажмурилась, представив на мгновение, как открою дверь – любую, может быть, даже ту, что ведет в нашу с кузинами спальню, – и вместо застланных кроватей увижу… хотя бы библиотеку, залитую солнечным светом. А может быть, вовсе выйду на широкий двор, под ясное небо, и…
Конечно же, это просто разыгралось воображение, одернула я себя. Надо же такое выдумать!
Тот учитель, наверно, был обычным обедневшим дворянином, отчаявшимся наняться на работу: таких ведь пруд пруди, всем нужно как можно больше за одинаковые деньги… Те люди хотели иностранный язык в довесок к обычным наукам – они его получили. Ловкий пройдоха хорошо устроился и успел скрыться прежде, чем его обман раскрылся!
А Грифон… Я встречалась с ним трижды, но вряд ли колдовской путь открывается так часто! Неважно, кем бы он ни был, лучше мне больше не встречаться с ним: он может навредить мне, пускай и по недомыслию. Упомянет при каком-нибудь слуге, что разговаривал с рыжей девушкой в зеленом платье, вот и все. Других таких здесь нет, указание будет однозначным, и я – в лучшем случае! – немедленно отправлюсь домой, а в худшем… Не знаю, что может случиться.
Вряд ли этот случай предадут огласке, вероятно, даже родителей не известят, но что сделают со мной? Должно быть, уничтожат все без исключения воспоминания о пребывании здесь: сомневаюсь, будто какой-то чародей может выдернуть одно-единственное, словно нитку из вытканного рисунка, не повредив его. Значит, я позабуду о странном человеке из замка Старой Птицы…
Конечно, я и так не вспомню об Испытании, если меня отправят домой до его завершения, но это совсем другое дело! Я не взялась бы объяснить, в чем вижу различие, но чувствовала именно так, а потому намеревалась молчать обо всем, что связано с Грифоном.
Тем более, у меня не было ни единого доказательства его существования, кроме засушенного соцветия клевера в книге, но я ведь могла положить туда цветок еще летом, не так ли? А вот у него остался мой платок и шарф, он говорил об этом. Хотелось бы вернуть их, но как? Он ведь сам сказал – не носит их при себе, а предсказать, когда мы столкнемся вновь и увижу ли я его вообще, невозможно… Оставалось уповать на то, что эти вещи никого не заинтересуют. На платке даже монограмма не вышита, найти меня по нему не выйдет, он самый обычный. Да и шарф тоже – я всегда могу сказать, что обронила где-то… или его вовсе изъяли вместе с другими нарядными вещами! А почему не попал в список… мало ли, приглянулся той же Ине: ей, темноволосой и сероглазой, пошел бы серебристый шарф.
«Нет, прекрати, – одернула я себя. – Нельзя клеветать на девушку, которая не сделала тебе ничего дурного!»
В конце концов, меня еще не допрашивают с ножом у горла об этом несчастном шарфе, а если начнут, я найду что ответить, ведь так? Им удобно повязывать голову, я так и сделала и… Уронила в навоз и не стала поднимать, к примеру, или упустила в реку, когда бегала за простыней. Неужели мои
