— Сойдет за признание, — спокойно констатировал Симоненко.
— Ну и что вы нам пришьете? — усмехнулся Рогов. — Хулиганку? 15 суток? Да, пожалуйста!
— У гражданина Хасанова другой взгляд на этот вопрос, — возразил Симоненко. — Покушение на убийство, УК РФ статья 30. До десяти лет.
Соколовский привез Хасанова прямо в больницу, договорившись с водителями «АВТОВОЗА», чтобы они на время увели жену Антонова. Предприниматели встретились взглядами, но теперь в их глазах не было вражды. Слишком много чего произошло за это время, многое теперь стало понятно, и на многое оба смотрели теперь иначе.
— Короче, такая ситуация, — кашлянув, заговорил Хасанов. — Тут твои пошалили, сильно. Но… Я им немного работы дам. Ты приходи в себя. Обсудим детали. — Он посмотрел Антонову в глаза и добавил: — Как ты хотел. Говорить будем.
Соколовский смотрел на обоих предпринимателей и думал о том, договориться, может, и выйдет. А вот успокоиться будет сложнее. Хотя оба взрослые и здравомыслящие мужики. Все встанет на свои места.
Телефон в кармане завибрировал. Соколовский посмотрел на экран: пришла эсэмэска от Кати: «Нам нужно встретиться. Срочно!»
Игнатьев занимался на тренажере. Ему было трудно и пока еще очень больно, но стискивал зубы и выполнял упражнения снова и снова. Соколовский смотрел на своего бывшего врага и думал, что, несмотря на свои принципы, жизнь заставила его все же прийти сюда. Точнее, не совсем жизнь, а рассказ Кати о том, как выжил ее отец, после того как пуля киллера попала ему в позвоночник, как он лежал парализованный три месяца. После она рассказала о запуганной жене убитого адвоката, чей труп нашли повешенным у Кати в квесте.
— Раскрыт секрет возвращения из мертвых? — сказал Соколовский, проходя в тренажерный зал.
— Передумал сажать Фишера? — Игнатьев отпустил железо и взял с лавки полотенце.
Мажор проходит мимо бассейна, к Игнатьеву.
— Нет, — возразил Игорь. Потом помолчал и добавил. — Хуже напарника, чем я, не придумаешь. Мне терять нечего. Я никогда не остановлюсь. И я обязательно посажу Фишера.
— Это я уже слышал, — вытирая полотенцем лицо и шею, сказал Игнатьев. — Что еще? Ты тоже не просто так пришел. Какое у тебя предложение?
— Я не верну вам бизнес. Но если вы скажете, что у вас есть на Фишера, то мы вместе избавим от него мир. Что скажете? Договорились?
Игнатьев молча взял палку и, опираясь на нее, пошел к двери, сделав знак Соколовскому идти за ним. В кабинете он запер дверь и уселся за стол в глубокое кресло.
— У Фишера всегда были руки по локоть в крови. Но когда-то он был менее осторожен. Факты из жизни не вычеркнешь, поэтому он вычеркивал из жизни тех, кто знал о них.
— Поэтому он пытался вас убить? — спросил Игорь.
— Если бы он хотел, меня бы убили. Просто сняли с доски. Компромат на Фишера существует. Его собрала твоя мать, поэтому ее убили.
Игнатьев вытягивает из стола папку, а оттуда фотографию и бросает ее через стол Соколовскому. На фото трое: Игнатьев, Соколовский-старший. Фишер жарит шашлыки. На заднем фоне женщина с маленьким ребенком. Игорь узнал мать.
— Зачем ей это было нужно? — спросил он, поперхнувшись, потому что неожиданно пересохло во рту.
— Этим вечером, — Игнатьев кивнул на фото, — мы с твоим отцом выпили. Отмечали годовщину совместного бизнеса. Фишер не пил. И он пригрозил нам, что закопает обоих вместе с семьями, если решим его кинуть. Твоя мать это слышала. Она испугалась, за отца и за тебя. Наняла детектива, кое-чего нарыла…
— Что именно? Что-то важное?
— Достаточно, чтобы закрыть Фишера на пожизненное.
Игорь наконец справился с собой и, отложив фото, спросил:
— Если мать убили, значит, компромат у Фишера?
— Он его не нашел. Потом пытались найти и мы с твоим отцом. У нас тоже ничего не вышло.
— И что изменилось теперь?
— А теперь я понял, что только один человек может знать, где она его спрятала. Это тот, кто следил за ней.
— Ее убийца, — догадался Соколовский.
— Я знаю, кто он, как он действует, — поднявшись из-за стола, сказал Игнатьев и принялся ходить по кабинету, опираясь на палку. Потом он подошел вплотную к Игорю и добавил: — И чтобы посадить Фишера, тебе придется нарушать закон.
— Постараемся обойтись без этого, — протянул Игорь Игнатьеву руку. — С чего начнем?
— Нужно кое-что раздобыть в ментовском архиве.
— Разрешите? — Симоненко вошел в кабинет Пряникова и прикрыл за собой дверь. — Вот рапорт о вчерашнем задержании.
— Давай сюда, — подполковник поднял глаза на следователя. Взяв протянутый ему лист бумаги, он снова посмотрел на Симоненко и сказал: — Есть одно пожелание. Ты полегче с Соколовским.
— Вы бы тоже, — не меняя вежливого тона, ответил Валера.
— В смысле? — Пряников сразу заподозрил неладное и нахмурился.
— Вы следить за ним должны. А вместо этого занимаетесь социальной адаптацией.
Вика остановилась у двери кабинета Пряникова и замерла, прислушиваясь к голосам.
— Соколовский нам нужен.
— Конечно, нужен, — согласился Симоненко. — Но под контролем.
Из всех папок с делами о «самоубийстве» топ-менеджеров Игнатьев выделил одну. И она сейчас лежала на столе Савельева, невысокого плотного человека. Дорогой рабочий стол, сложное освещение кабинета, на стенах стеллажи с редкими сувенирами и дорогими, ручной работы мастеров, со всех материков. В кабинете было тихо, было только слышно, как тяжело дышит Савельев. Наконец он оттолкнул папку от себя и посмотрел на Игоря с негодованием.
— Пошел ты.
— Дмитрий Федорович, мне просто нужен человек, который для вас это сделал, — примирительно сказал Соколовский.
— Никто ничего не делал. Пошел вон!
— А вот это невежливо, — раздался голос Игнатьева. — Привет, Дима.
Опираясь на палку, Игнатьев вошел в кабинет в сопровождении двух охранников.
— О-о-о! Восставшие из ада! — язвительно улыбнулся Савельев. — Интересная вы парочка. Бывший мажор и Аркадий Викторович Хромоножкин. Забирайте ваши бумажки и убирайтесь отсюда…
К удивлению Савельева и Соколовского, Игнатьев с размаху ударил своей палкой по стеклу
