Найти паладина было несложно. Его светлые волосы отражали слабый свет умирающего дня, а его молодой, сильный баритон распевал гимн Тира. Даг стиснул зубы. Он знал этот гимн и мог бы петь вместе с Алгориндом, если бы пожелал.
Но он пожелал вырезать эту песню из горла рыцаря.
* * * * *
Никогда Алгоринд не видел подобных метаморфоз на лице смертного. Когда жрец Цирика посмотрел на рыцаря, сами жизнь, тепло и человечность покинули его лицо.
Даг Зорет поднял меч и медленно прижал его ко лбу в салюте, не отрывая взгляда от глаз Алгоринда. Серебряный клинок потемнел и начал сиять. Фиолетовый огонь заплясал по краям лезвия, бросая зловещие тени на острые линии и впадины лица последователя Цирика.
— Ты клялся сражаться со злом, мальчик, — сказал Даг Зорет голосом, который был похож не на голос единственного смертного, а на хор гневных сущностей. Голос легко перекрыл шум битвы и достиг Алгоринда как жадная, незримая рука. — Сейчас ты осознаешь, насколько наивны были твои устремления.
От силы этого зла, этой ненависти, у паладина от лица оттекла кровь, но он поднял меч, повторяя салют Дага Зорета, и бросился вперёд, чтобы встретить атаку жреца.
Чёрное и фиолетовое пламя метнулось вперёд. Алгоринд парировал, высек искры. Он стал наступать, не отрывая глаз от этого нечеловечески злого лица, нанося мечом рубящие и колющие удары, играясь с клинком жреца и заставляя его обороняться. Выбора у него особого не было. Нечистый огонь придавал оружию жреца невероятную скорость и силу, сполна возмещая различие в их физической форме и умении. Алгоринд сражался с более умелыми врагами, но никогда не встречался с настолько опасным противником.
Эта победа, если ему суждено победить, будет принадлежать не самому юноше, а Тиру.
* * * * *
Бронвин прикрыла глаза Кары от вспышки фиолетового огня и ужасающей ярости бушующего всего в нескольких футах поединка, и — самое страшное — от воплощённого зла на лице Дага Зорета. Она подхватила Кару на руки и начала подниматься.
— Нам надо уходить, — прошептала она.
Девочка вывернулась из её объятий.
— Я его не оставлю, — настаивала она. — Я не могу! Это моё право — увидеть, что случится!
Бронвин вспомнила собственное отчаяние во время осады Оплота и поняла, что не может лишить этого Кару. Впрочем, уйти они тоже не смогли бы, даже если бы захотели. Их прижали ко внутренней стене, а на пути к бегству бушевало сражение.
Чистый баритон раздался среди звуков битвы, сначала негромко, а потом набрал силу и глубину. Хотя Бронвин не видела лица паладина, она была уверена, что на нём виднеется привычное выражение абсолютной веры, и у неё были причины считать, что справиться с Алгориндом будет нелегко. Алгоринд пел, пока сражался, призывая Тира с истовой верой в то, что злу недолго осталось торжествовать.
Медленно, поначалу незаметно, стал меркнуть свет, окружавший клинок Дага Зорета. Огонь Цирика гас перед властью Тира. Фиолетовый свет начал мерцать, а потом исчез. Через несколько мгновений в руках жреца оказался самый обычный меч.
Тремя ловкими движениями Алгоринд обезоружил Дага Зорета. Ещё один удар швырнул жреца на землю. Кара закричала, когда её отец рухнул, а и без того чёрные одеяния его веры потемнели от крови.
— Он убивает его! Не позволяй ему убить моего отца!
Бронвин отреагировала на боль в голосе девочки. Арфистка бросилась вперёд и прыгнула на спину рыцарю. Она запустила руку в его вьющиеся светлые волосы. Одним быстрым движением она выхватила нож и приставила его к горлу рыцаря.
На мгновение Бронвин испытала соблазн резко и сильно потянуть кинжал на себя. Она могла наконец прекратить всё это прямо сейчас, но в ней слишком много осталось от отца, чтобы пойти на такой бесчестный поступок. Она напала на паладина сзади в тот миг, когда он полностью отдался гимну, а его душа изгоняла зло. Несмотря на всё, что сделал Алгоринд, она не хотела его убивать. Но и убить отца Кары на глазах у девочки Бронвин тоже не собиралась ему позволять.
— Брэн, — сказала она, назвав брата старым именем. — Насколько сильно ты ранен? Стоять сможешь? Ты меня слышишь?
Жрец пошевелился, сморщился и прижал руку к боку. Он прошептал исцеляющую молитву, и на его бледное лицо вернулась часть прошлого цвета. Используя меч как трость, он поднялся на ноги. Его взгляд упал на Бронвин и её пленного, и губы Дага искривились в холодной злой улыбке.
— Хорошая работа, Бронвин, — сказал он. — Держи его, и я это закончу.
— Нет.
Даг казался озадаченным и крайне разозлённым.
— Нет?
— Если я отпущу, он убьёт тебя. Если ты попытаешься убить его, я его отпущу. Тебе нужно уходить. Немедленно.
На лице Дага отразилось понимание.
— Так вот в какую игру ты играешь. Ты сделала одну ошибку — ошибку, которая может оказаться фатальной, — сказал он холодным голосом. — Зачем было отпускать меня, зачем спасать мою жизнь, если ты знаешь, что однажды можешь об этом пожалеть?
— Я рискну, — она чуть-чуть отодвинула нож от горла Алгоринда — достаточно, чтобы намекнуть на угрозу. — Просто уходи.
— Очень хорошо.
Он быстро окинул крепость взглядом, в последний раз глядя на то, что потерял, а потом посмотрел на маленькую девочку.
— Пойдём, Кара.
Бронвин закрыла глаза, плотно сжав на миг веки, пытаясь заглушить неожиданную жгучую боль. Этого хочет Кара, сказала она себе. Девочке место с семьёй, с отцом.
— Нет, — ответил ребёнок, чётко и ясно.
Даг Зорет был потрясён.
— О чём ты?
— Я хочу остаться с Бронвин, — заявила Кара.
— Но я хочу, чтобы ты была со мной!
Улыбка девочки была грустной и не по годам мудрой.
— Да, отец. Ты часто это говорил.
Воцарилось молчание между ними двумя, и в нём
