Голос её поднялся, становясь кокетливо-певучим, а бровь изогнулась, словно женщина бросала ему легкий вызов.
Даг все понял, и снова ощутил почти забытый ритм охоты. В этом искусстве Ашемми не было равных. Несколькими словами она переплетала смертельно опасную иерархию Темного Оплота с дразнящим напоминанием о собственных выдающихся прелестях. Положение выходило действительно шатким. Любое слово, любой удар может выйти боком. Это знание ускоряло его пульс, возрождая мрачное удовольствие, которое он испытал девять лет назад. Даг не был человеком, подверженным обычной похоти, но это была игра, которую он ценил, и женщина, которая играла замечательно.
Восстановив равновесие, жрец подошел к маленькому столику и вытащил пробку из флакона с прекрасным эльфийским напитком. Налив два бокала, он вручил один эльфийской волшебнице. Женщина подняла бокал к губам, насмешливо медленно и тревожно смакуя запах и вкус — все это время она смотрела на Дага поверх края кубка. Даг же просто потягивал свой напиток, ожидая, когда она заговорит. Наконец, она устала от уловок и отставила кубок.
— Ты терпелив, мой малыш. Ты всегда был таким. Однажды, я нашла это довольно… привлекательным.
— Времена изменились, — заметил он мягким тоном, который, тем не менее, смог передать дюжину оттенков.
По лицу эльфийки скользнула краткая довольная улыбка. После власти и красоты Ашемми ставила выше всего утонченность. Женщина приблизилась, оказываясь достаточно близко для того, чтобы окутать жреца запахом своих духов.
— Изменились, — согласилась она. — Я недавно вернулась из поездки в Жентийскую Крепость. Признаки её разрушения почти пропали.
— Прекрасно, — заметил Даг, делая непринужденный глоток вина.
— Очень.
Она протянула руку и взяла у него кубок, скользнув кончиком языка там, где стекла только что касались его губы.
— Настало время перестроить старое и найти новые… высоты.
— Ты всегда была честолюбива, — сказал он, преднамеренно понимая только прямой смысл её слов.
Это забавляло эльфийку. Она поставила бокал и начала медленно ходить вокруг Дага.
— Для тех, у кого есть сила и ум, чтобы увидеть возможности — они всегда велики. Ты мог бы все сделать очень хорошо. Твоя преданность Жентариму не подлежит сомнению, а твои заклинания сильнее, чем у любого жреца в крепости. В самом деле, ты превосходишь всех магов Темного Оплота. Кроме двух!
Сделав паузу, она подошла к нему, становясь ближе, чем раньше. Так близко, что Даг мог ощутить её тепло и холод. Он резко прогнал понимание из своих глаза, даже когда пальцы её расстегнули застежку плаща. Темные одежды незаметно скользнули на пол. Он прочистил горло прежде, чем что-то сказать.
— Ты льстишь мне.
— Никогда. Я говорю лишь правду.
Ашемми поиграла его медальоном, проводя пальцами по выгравированному рисунку солнечных лучей. Даг инстинктивно схватил медальон, оберегая скрытый за ним секрет. Он не мог рисковать тем, что она, или кто-то еще узнает про кольцо. На следующий же день он отправит свою дочь в безопасное место. Чтобы отвлечь внезапно заинтересовавшуюся Ашемми от источника своего беспокойства, он снял медальон через голову и бросил в серебряную вазу, стоящую на столе.
Глаза волшебницы триумфально сверкнули. Её руки потянулись вниз, к его поясу, где было привязано его оружие и мешочек с зельями и молитвенными свитками. Этот шаг был логичен для любой иной женщины. Но не для Ашемми. Даг отложил еще один знак силы: она пыталась отделить его от остальных. Таким образом он позволял Ашемми, с её страстью к насмешкам, оставить себя совершенно беззащитным.
Даг поймал её руку. Потянувшись за своим кубком, он сомкнул на нем пальцы женщины.
— К чему эти вопросы, это внезапная страсть к «правде»? Никогда прежде не замечал за тобой подобного.
Внезапно взгляд золотистых глаз эльфийки стал жестким. Она сделала шаг назад и отшвырнула кубок в сторону.
— Давай говорить начистоту. У тебя есть ум, талант, амбиции и поддержка тех, кто правит Жентийской Крепостью. Почему ты настаиваешь на осаде? Что стремишься доказать?
Так вот что это было. Она каким-то образом прознала про его планы, и была озадачена.
— Ты приписываешь моему уму слишком большую изощренность. Мои мотивы просты, — сообщил он ей, — я просто хочу свою крепость. Крепость, которую я возжелал, на данный момент, к сожалению, не находится под контролем жентийцев. Но исправить это не так трудно.
Он замолчал. Его рука скользнула за шелковый занавес её волос, чтобы коснуться затылка, а затем сжать хватку до боли.
— Но твоя забота о моем благополучии действительно трогает.
Она изогнулась, чтобы разжать его пальцы, и губы её скривились в кошачьей улыбке.
— Почему бы мне не беспокоиться? В конце концов ты — отец моего единственного ребенка.
От этого второго напоминания о ребенке сердце Дага забилось быстрее. По его мнению, ребенок был лишь его. Ашемми была счастлива отказаться от младенца восемь лет назад, опасаясь, что её подъем к власти может быть отягощен отродьем-полукровкой, цепляющимся за юбки. Все, что она просила — нет, требовала — от Дага, была абсолютная тайна. Первый раз за восемь лет они заговорили о ребенке, как и о многом другом.
Он провел рукой по спине эльфийки и приложил все усилия, чтобы направить разговор в более безопасное русло.
— Твоя тревога понятна, но награда стоит риска. Крепость станет для Жентарима хорошим приобретением. Она расположена на главном торговом пути.
— И далеко от Темного Оплота. Давай не станем этого забывать. Ты мог бы держать при себе своего драгоценного ребенка, не беспокоясь о необходимости делить её или силу, которой она владеет.
Жрец почувствовал, как от лица его отливает краска. Казалось, это забавляло Ашемми. Она снова подняла голову, изучая его.
— Теперь я понимаю, о чем шепчутся солдаты, — промурлыкала она. — Знаешь, что они говорят о тебе, когда уверены, что их не слышат? Ты так бледен, и так строг. Твой шаг так легок, а тело такое изящное, что тебя трудно услышать, а твою тень — увидеть. Ты пугаешь их. Говорят, ты всем, кроме клыков, походишь на вампира!
За очевидным оскорблением в её словах скрывалось еще несколько смыслов. Они
