Каре многое удалось рассказать о человеке, укравшем её из единственного дома, который она когда-либо знала. У него был меч, которым он убил обоих приемных родителей. Он был высоким мужчиной со светлыми волосами. Ехал на белом коне и носил белую тунику с синим рисунком. По просьбе Бронвин, Кара попыталась набросать его портрет, однако, детские каракули были весьма далеки от идеала. Они долго ехали, а потом остановились у красивого дома. После этого, девочка ничего не помнила. Она заснула, а проснулась в трюме этого корабля. Голова болела, а живот был совершенно пуст. Бронвин, которая слушала этот рассказ с нарастающей яростью, поняла, что ребенок находился под действием наркотика. Она пообещала найти совершившего это деяние и убедиться, что он больше не отправит детей в ту жизнь, которую пережила она сама.
Наконец, Нарвал миновал самый южный вход в гавань, проплывая мимо маяка, известного как Восточная Факельная Башня: высокий тонкий конус из белого гранита, вершина которого пылала, соответствуя названию. Бронвин предпочла бы отплыть к северному входу, потому что плата за доки там была ниже, и, к тому же, она оказалась бы гораздо ближе к магазину, но капитан Орвиг категорически отказался подходить ближе, чем на длину выстрела к месту, которое звалось Башней Страданий Контрабандистов. Пара маленьких лодок встретила их у загороженного цепью входа, и женщина, одетая в черную с золотом форму дозора, запросила разрешения подняться на борт. При этом, капитан-огр усмехнулся и начал поглаживать свою саблю. Однако прежде, чем он успел заговорить, Бронвин схватила его за руку и кивнула на воду, расстилавшуюся позади лодок. Орвиг проследил за её взглядом, и в маленьких красных глазках вспыхнуло удивление. То там, то тут над поверхностью воды возникали человеческие головы, а вокруг корабля кружили темные, едва различимые под поверхностью, человеческие формы. Русалки, если понадобится, готовы прийти на помощь чиновникам. Орвиг ценил свой корабль слишком высоко. Он не мог рисковать тем, чтобы тот пошел на дно.
— Разрешить подняться на борт, — прорычал он.
Бросив на Бронвин взгляд, как бы говоривший, что вопрос этот теперь её проблема, он ушел. Бронвин подготовила журналы, в которых описывался их груз, и от имени Орвига выплатила налог, воспользовавшись некоторым количеством монет, взятых с корабля работорговцев. Она написала расписку для уплаты за доки, обязуясь доставить платеж управителю гавани в течение трех дней. Цепь опустили, и Нарвалу было дозволено войти в гавань. Ради капитана Орвига — огру было явно не комфортно находиться в этом порту — Бронвин потребовала разрешения причалить у первого же доступного дока.
Меньше, чем за час, пассажиры высадились на небольшой, покрытый ракушками пирс неподалеку от улицы Сидра. Нарвал рванул прочь с такой поспешностью, что последний дворф выпрыгивал с корабля уже на ходу. Он с громким всплеском погрузился в воду и, словно топор, пошел ко дну. Четырем русалкам удалось вытащить его на берег, однако когда задача, наконец, была выполнена, все они выглядели заметно более уставшими. Ухмылявшийся работник доков бросил вниз веревку. Довольные тем, что могут быть полезными, дюжина представителей клана Каменная Шахта схватились за канат и с удовольствием потащили его на себя, из-за чего их бедный сородич вылетел из воды и пронесся вдоль берега на собственном животе.
Как только волнение слегка утихло, дворфы собрались в кучу, глядя на оживленный пейзаж и узкие, переполненные улочки широко распахнутыми глазами. На этот раз все пятьдесят дворфов были погружены в молчание. Благоговение перед городом прервало их споры.
— Прости, — пробормотал Эбенайзер, обращаясь к Бронвин. — Я — единственный, кто выходил за пределы клановых владений. Остальные, ну, ты могла бы сказать, что они, как утки в пустыне.
— Чем раньше мы их успокоим, тем лучше, — согласилась Бронвин.
Она поприветствовала высокого лысого мужчину, носившего на своем кафтане знаки отличия гильдии извозчиков. После короткой и оживленной торговли, ей удалось нанять три повозки, чтобы пронести дворфов через весь город в свой магазин.
— Могли бы и пешком пойти, — пожаловался Эбенайзер, когда они забрались в закрытый деревянный фургон, сильно провонявший рыбой и старым сыром.
— Пятьдесят дворфов шагают по Портовому Району? — усмехнулась она. — Больше похоже на нападение. Столь пристального внимания нам не нужно.
Подумав об этом, дворф неохотно кивнул.
— Тогда каков твой план?
— Пока пойдем в мой магазин. Я пошлю несколько гонцов и выпрошу некоторые привилегии. Мы все уладим.
Эбенайзер проследил за кулачным боем, разразившимся между двумя дворфами.
— Трудно, — заметил он.
Следуя указаниям, кучер позволил им выйти в переулке за Любопытным Прошлым. Несмотря на просьбы Бронвин вести себя осторожнее, дворфы взбирались по узкой тропинке, явно чувствуя себя в закрытом, напоминавшем туннель, коридоре, как дома.
Они ворвались в Любопытное Прошлое, словно стая черных дроздов. Реакция Элис поразила Бронвин. Гномиха выудила из-под прилавка меч, а так же пистолет, работавший на пару. Этим она замахала на первых появившихся в дверях дворфов.
— Вы не пройдете, — сказала она так убедительно, что Бронвин ей поверила. — Валите в другое место!
— Элис, это я! — прокричала Бронвин над головами дворфов. — Все в порядке. Они со мной.
Гномиха выпучила глаза.
— Все?
Бронвин беспомощно пожала плечами, зная, что просит от подруги слишком многого. Крошечные плечики гномихи поднялись и опали от тяжелого вздоха. Однако, она отошла в сторону.
Глаза разъяренных дворфов округлились от страха при виде стольких ценностей вокруг.
— Отличная вещица, — с недоумением сказала Тарламера.
Она держала браслет, украшенный крупными драгоценными камнями. Вместо того, чтобы нацепить побрякушку на запястье, она сжала его в руке, чтобы камни увеличили её костяшки. Подняв кулак, дворфа восхитилась эффектом.
— Отлично! Твоя, гномиха?
— Не смей! Это заказ леди Галинды Райвентри.
Глаза Тарламеры сверкнули.
— Может, она не против пары раундов, а? Сидение на этом корабле сделало нас беспокойными и жаждущими развлечений.
Образ волевой королевы-колдуньи, сражающейся против женщины-дворфа в битве, вызвал у Бронвин кривую усмешку. Это сражение было из тех, за которые она готова была бы заплатить.
— Элис, почему бы тебе не сходить на рынок и не купить что-нибудь для наших гостей?
