Сегодня Дэн свободно миновал невидимые двери, которые вели сквозь черные каменные стены внутреннего двора, и попал обратно в башню. Как и ожидалось. После этого он прогулочным шагом вошел в деревянные двери кабинета архимага, не потрудившись открыть портал и с небрежностью относясь к любым охранным заклинаниям, которые могли бы здесь присутствовать.
Этой обыкновенной для него заносчивости не осмелился бы подражать ни единый человек в городе. Данила надеялся, что Хелбен воспримет данный жест как намерение остаться вдали от любых дел архимага. Однако он подозревал, что данная небрежность мало чем могла поспособствовать изменению причин его частого присутствия в Башне Черного Посоха.
Разумеется, он опоздал, и архимаг пребывал в необычайно дурном расположении духа. Хелбен Арансан редко выходил из себя. Его сила и влияние были таковы, что дела просто не могли идти вопреки его желаниям. Но сейчас маг метался по комнате, словно угодившая в плен и очень этим расстроенная пантера. В других обстоятельствах Данила нашел бы в том причину для мрачного веселья, но сообщение, полученное им от наставника, было достаточно тревожным, чтобы к тому же терять хладнокровие.
Хелбен остановился и посмотрел на человека, который был его племянником лишь на словах. Сходства между ними почти не наблюдалось. Разве что оба были высоки ростом и готовы на убийство, чтобы защитить друг друга. Архимаг был жестким, мрачным и серьезным. Он носил черные одежды, в отличии от Дэна, который был облачен в украшенные драгоценными камнями, словно на праздник середины зимы, одеяния богатых оттенков зеленого и золотого и носил при себе небольшую эльфийскую арфу. К огромному разочарованию архимага, Данила посвятил себя жизни барда. Это стало постоянным источником раздоров, и будило в Даниле подозрения, что дядя не оставил надежды сделать его наследником Башни Черного Посоха.
Данила признавал, что рассуждения Хелбена достаточно хороши. Если говорить честно — к счастью, событие это случалось с ним крайне редко — с заклинаниями бард управлялся куда искуснее, чем с лютней или арфой.
Поставив свой инструмент на маленький столик, Дэн сделал быстрый и сложный жест руками. Арфа сейчас же заиграла случайную мелодию. Это была веселая эльфийская песня, которая особенно нравилась Даниле.
Лицо архимага нахмурилось.
— Сколько музыкальных игрушек нужно человеку? — проворчал он. — Ты проводишь слишком много времени в этой трижды проклятой школе бардов и пренебрегаешь своими обязанностями.
Молодой музыкант пожал плечами, не обращая внимания на привычный выговор. И ничего, подумал он, что в каждом углу стоят свидетельства собственной художественной деятельности архимага.
Хелбен рисовал. Часто, страстно и без особого таланта. Странно измененные пейзажи, портреты и картины морских просторов висели на стенах или стояли на мольбертах. Незаконченные холсты были прислонены к дальней стене. Запах краски и льняного масла перемешивался с более острым запахом компонентов заклинаний, который долетал сюда из соседней комнаты.
Бард подошел к буфету, где хранилась его любимая картина — почти хорошее изображение красивого черноволосого полу-эльфа — и наполнил стакан эльфийским вином из графина. Вином, что он некогда преподнес Хелбену в качестве подарка.
— Мои обязанности — Новый Оламн, — напомнил он архимагу. — Мы уже говорили об этом. Обучение и поддержка бардов Арфистов — важная задача. Особенно сейчас, когда им так не хватает цели. Кстати, у тебя краска на левой руке.
— Рррр, — архимаг взглянул на запачкавший кожу зеленый мазок, и тот быстро исчез. Схватив лежавший возле арфы маленький свиток, Хелбен бросил его племяннику.
Ловко поймав бумажку, Данила плюхнулся на любимый дядин стул. Архимаг тоже присел. Резные ножки его кресла заканчивались когтями грифона, сжимавшими янтарные сферы. Когти барабанили по шарам, словно нетерпеливые пальцы, полностью отражая настроение Хелбена.
— Сколько волшебных игрушек нужно человеку? — скривился Данила, а затем обратил свое внимание на свиток.
Прошло несколько минут, прежде, чем он смог прочитать и перевести закодированное сообщение. Его лицо окаменело.
— Малхор — лидер сопротивления, командующий боевыми жрецами в Жинтийской крепости, известной как Темный Оплот, — провозгласил он мрачно. — Проклятье! Бронвин и раньше вела дела с подозрительными личностями. Но это просто за гранью.
— Малхор не должен получить то ожерелье, — твердо сказал Хелбен. — Ты должен прекратить продажу и принести мне камни.
Бард поднял брови и окинул взглядом строгое одеяние архимага. Единственным украшением Хелбена были серебряные нити в его черных волосах, да особая полоска белого, затесавшаяся среди аккуратно подстриженной бороды.
— С каких пор в тебе проснулась страсть к антиквариату? — сухо спросил Данила.
— Сам подумай, мальчик! Даже в самой простой форме янтарь — больше чем просто камень. Это единственный канал Плетения. Этот янтарь пришел из Анораха, он — пролившиеся слезы деревьев, настигнутых внезапной и жестокой смертью. Представь себе силу, которая могла потребоваться, чтобы обратить Лес Миконидов в мертвую пустыню. Если хоть один её след задержался в камне, находясь в любой доступной для направления и фокусировки форме, это ожерелье обладает огромным потенциалом. Оно может собирать и передавать энергию… — Хелбен замолк. Дэн заметил, что маг словно увидел эту мысль в новом свете. Поднявшись, дядя снова зашагал по комнате. — Видимо, нам придется понаблюдать за Малхором и его амбициями.
— У нас же столько свободного времени, — пробормотал Данила и изогнул бровь. — Говоря «мы» ты, возможно, имеешь в виду «мы» по-королевски, исключая из планов своего скромного племянника и сообщника?
Хелбен почти улыбнулся.
— Мечтай, — сказал он. — Говорят, это полезно.
— Дядя, позволь мне быть откровенным?
На этот раз архимаг выглядел искренне удивленным.
— Зачем останавливаться на моем сообщении?
— Меня беспокоит Бронвин. Перестань хмуриться — ничего такого. Все было сделано так, как ты того желал. Я договорился, чтобы за ней присмотрели и защитили. Я тихонько помогал её магазину, подкидывая правильные места для приобретения камней и редкостей, устраивал все так, чтобы приобретения были известны тем, кто правит причудами моды. Я убедился, что она получает приглашения, способствующие созданию и упрочению её репутации. Короче говоря, я удерживал её в Глубоководье. Счастливой и занятой.
— Но буду я проклят, как лич, если понимаю, зачем. И проклят трижды, если горжусь своею ролью в манипуляциях другом и Арфистом!
