На лотках лежали волшебные фрукты, но стоявший рядом оборотень ругался, что его обманывают, и никак не мог сторговаться с гоблинами. В киосках под красно-белыми полосатыми навесами продавали пепельные ириски, происхождение которых не внушало Брату Захарии никакого доверия. Мэтью остановился перед синекожей чародейкой, которая жонглировала игрушечными единорогами, раковинами русалок и маленькими огненными колесиками, и, заливаясь смехом, принялся флиртовать с ней, пока та не сказала, что ее зовут Катарина. Она добавила, что вряд ли он отважится зайти к ней в гости, но, когда он улыбнулся, улыбнулась ему в ответ. Брат Захария предположил, что для молодежи это дело обычное.
Казалось, Сумеречный базар с нескрываемым интересом наблюдает за Мэтью. Все привыкли, что Сумеречные охотники приходят сюда только по делу: в поисках свидетелей или в погоне за злоумышленниками.
Мэтью зааплодировал, когда другой ларек подошел к нему сам – на курьих ножках. Фейри с копной волос, похожей на одуванчик, выглядывала из-за полок со склянками, в которых плескались разноцветные огоньки и жидкости.
– Привет, симпатяга. – Ее голос трещал, как сухая кора.
– Ты к кому из нас обращаешься? – со смехом спросил Мэтью, опираясь локтем на плечо Брата Захарии.
Фейри подозрительно покосилась на Захарию.
– О-о, Безмолвный Брат на нашем скромном рынке. Нефилимы сказали бы, что нам оказана честь.
А сами вы как считаете? – спросил Захария, выступая вперед и загораживая собой Мэтью.
Мэтью вынырнул у него из-за спины и бесстрашно шагнул к прилавку, чтобы рассмотреть пузырьки.
– Славные зелья, – сказал он, улыбаясь женщине. – Ты сама их готовила? Эффектное шоу. Ты вроде как изобретательница, да? Мой папа тоже изобретатель.
– Я рада, что на Базаре нашелся хоть кто-то, кого заинтересовал мой товар, – проворчала женщина. – Вижу, язык у тебя медовый, под стать волосам. Сколько тебе лет?
– Пятнадцать, – без запинки ответил Мэтью.
Он начал перебирать пузырьки, постукивая кольцами по стеклу и деревянным пробкам с золотой и серебряной окантовкой. Между делом он рассказывал о своем отце и волшебных зельях, знакомых ему по книжкам.
– Ага, пятнадцать лет, и по тебе видно, что это было вечное лето. Как говорят, только мелкая река может сверкать так ярко, – сказала фейри, и Мэтью поднял на нее удивленный взгляд ребенка. Улыбка промелькнула на его лице, всего на мгновение.
Прежде чем Джем успел вмешаться, улыбка вернулась.
– А, понятно. «У него нет ни гроша, а с виду он кажется миллионером. Можно ли желать большего?»[4] – процитировал Мэтью. – Оскар Уайльд. Знаешь такого? Я слышал, фейри любят похищать поэтов. Попробуй украсть его – он того стоит.
Женщина рассмеялась.
– Возможно, мы уже это сделали. Хочешь, чтобы тебя тоже похитили, милый мальчик?
– Не думаю, что это понравится моей маме-Консулу.
Мэтью по-прежнему лучился улыбкой. Женщина как будто почувствовала себя неловко, но потом улыбнулась. Фейри бывали колючими, как шипы, но не потому, что хотели причинить вред – просто такими их создала природа.
– Это любовный приворот. – Фейри кивнула на пузырек, наполненный мерцающей розовой жидкостью. – Тебе ни к чему, светлое дитя нефилима. А вот это ослепит твоих противников в бою.
Могу себе представить, сказал Брат Захария, изучая пузырек с черным, как уголь, песком.
Мэтью определенно нравилось слушать про зелья. Захария не сомневался, что сына Генри пичкали такими сказками дома за ужином.
– А это что такое? – спросил Мэтью, показывая на фиолетовый флакон.
– О, еще одна настойка, не представляющая никакого интереса для нефилимов, – отмахнулась женщина. – Зачем вам зелье, которое заставляет говорить правду? Я слышала, у вас, Сумеречных охотников, нет секретов друг от друга. К тому же у вас есть Меч Смерти, если понадобится доказать, что один из вас не лжет. Хотя как по мне, так это жестокий обычай.
– Это и в самом деле жестоко, – охотно согласился Мэтью.
Фейри как будто опечалилась.
– Значит, ты из жестокого народа, милое дитя.
– Но сам я не такой, – возразил Мэтью. – Я верю в искусство и красоту.
– Однажды ты можешь стать безжалостным, несмотря ни на что.
– Нет, никогда, – настаивал Мэтью. – Мне нет никакого дела до обычаев Сумеречных охотников. Традиции Нижнего мира мне нравятся гораздо больше.
– Ах, ты льстишь старухе. – Фейри замахала рукой, но ее лицо сморщилось, как довольное яблоко, когда она снова улыбнулась. – Что ж, раз ты такой милый мальчик, я покажу тебе кое-что особенное. Как тебе понравится пузырек со звездной жидкостью, гарантирующий его обладателю долгую жизнь?
Довольно, зазвучали голоса в голове Захарии.
Сумеречные охотники не торгуют своими жизнями, сказал Брат Захария и потянул Мэтью за рукав.
Мэтью уперся, не желая уходить.
Все эти зелья – не более чем подкрашенная вода и песок, сказал Захария. Не трать деньги зря и никогда не заключай сделок с фейри. На Базаре надо быть осторожным. Здесь не только торгуют мечтами, но и могут разбить тебе сердце.
– Ну ладно, – согласился Мэтью. – Смотри, дядя Джем! Вон оборотень продает книги. Знаешь, оборотни – самые неутомимые читатели.
Он бросился к ларьку и начал задавать бесхитростные вопросы женщине-оборотню в чопорном платье, и вскоре она уже поправляла прическу и смеялась над его глупостями. Внимание Брата Захарии внезапно привлек чародей, которого он искал.
Подожди меня здесь, сказал он Мэтью и пошел навстречу Рагнору Феллу, стоявшему у костра под аркой железнодорожного моста.
Огонь выбрасывал зеленые искры, озаряя умное лицо чародея и белоснежные волосы, обрамляющие крутые завитки рогов.
– Брат Захария, – кивнул он. – Рад тебя видеть, но боюсь, новости у меня не очень хорошие. Ну, да ладно. Плохие новости приходят, как дождь, а хорошие – как вспышка молнии перед бурей.
Звучит обнадеживающе. Брат Захария почувствовал, как сжимается сердце.
– Я обратился к нескольким источникам в поисках нужной тебе информации, – продолжал Рагнор. – У меня появилась зацепка, но должен тебе сказать: меня предупредили, что эти поиски могут оказаться фатальными. Они уже стоили жизни одному смельчаку. Ты действительно хочешь, чтобы я проверил эту ниточку?
Да, хочу, сказал Брат Захария.
Он надеялся на большее. Когда в том году он встретился с Тессой на мосту, она выглядела обеспокоенной. День выдался серый. Ветер сдувал ее каштановые волосы с лица, которого могли коснуться тревоги, но не время. Иногда казалось, что лицо – это все, что у нее осталось. Он мало что мог, но однажды обещал до конца своих дней охранять ее даже от ветров с небес.
И намеревался сдержать слово.
Рагнор Фелл кивнул.
– Хорошо, я продолжу поиски.
Как и я, сказал Брат Захария.
На лице Рагнора появилось выражение глубокой тревоги. Брат Захария обернулся и увидел Мэтью, который возвращался к прилавку с зельями.
Мэтью! позвал Брат Захария. Иди-ка сюда.
Мэтью кивнул и неохотно направился к нему, одергивая жилетку.
Тревога на лице Рагнора стала еще заметнее.
– Почему он с тобой? Почему ты так со мной поступаешь? Я всегда считал тебя одним из самых разумных Сумеречных охотников, но вижу,
