Даже и чрезмерная его возбужденность, с которой он вошел к Вере, не могла это скрыть.
Вера улыбнулась, насмешливо здороваясь с ним.
— Кажется, к тебе не вернулось твое душевное равновесие? — заметила она.
Он сжал зубы и, не отвечая на ее вопрос, сказал весело:
— С Осокиной все устроилось.
— А? Очень рада! — равнодушно ответила она. — Что еще нового?
— Ничего, — поднял он изумленно брови, — но ты, кажется, очень хотела этого?
— Отчего же не хотеть. Ты тоже хотел, если старался!
— Да, но.
— Да, но не понимаю, — резко перебила она, — почему ты мне прежде всего об этом сообщаешь, а не ей самой?
— Я для тебя это делал, Вера!
Она рассмеялась.
— Вера, — подошел он к ней, — когда ты была у меня тогда… И раньше ты сказала…
Он ловил ее руки и тянул к себе. Она отошла к окну.
— Слушай-ка, ты, — небрежно начала она, — слушай! Я у тебя была — верно! Но верно еще вот что, мой милый…
Она задумалась и, глядя куда-то в сторону, как-то мимо него, хотя говорила с ним только, сказала тихо, точно для себя:
— Верно еще вот что… Ты мне сегодня не нужен, Хорохорин!
Он смутился. Руки его упали. С совершенной растерянностью он переспросил:
— Сегодня не нужен? То есть как не нужен, Вера?
Она пожала плечами.
— Что тут непонятного, милый мой? Не нужен, и все тут. Как мужчина мне ты не нужен, а сам по себе ты не очень-то интересен, особенно сейчас. Понятно?
— Вера!
Он шатнулся к ней со сжатыми кулаками и отступил бессильно.
— Черт возьми! — вскрикнула она. — Можете же вы, мужчины, приходить к женщине тогда, когда вам хочется? Почему же и мне не сказать тебе, что ты мне не нужен?
Он искривленными губами едва произнес:
— Что ж! Логично!
— Ну и в чем дело?
Он грохнул кулаком по столу:
— А в том, что мне не женщина, а ты, ты нужна!
Вера, присматриваясь к нему с деланым любопытством, сказала тихо:
— Ой, Хорохорин! Ой, милый, да уж ты не влюблен ли в меня?
Он опустился в знакомое кресло со вздохом и бросил свои руки, как чужие, ненужные вещи, на свои колени.
— Не знаю. Но так… так нельзя, Вера! Я каким-то лунатиком стал. Я и в университет стал ходить, только чтоб с тобой увидеться… Я к тебе два раза приходил, да увидел в окно, что эта Осокина у тебя торчит, — не вошел. Я сижу дома вечерами, вздрагиваю от каждого стука — думаю, не ты ли?
Вера холодно перебила его:
— Это ты напрасно: я к тебе больше не приду, не беспокойся!
— Вера!
— Ну что «Вера»? — Она пожала плечами. — И вообще, раз уж это беспокойно для тебя, могу тебя уверить и слово дать: я к тебе не приду и тебя не позову больше…
— Без меня есть много?
— Найдутся! Было бы болото, а черти будут…
Хорохорин вскочил.
— Болото, болото! Верно: болото! — Он подошел к окну и высунул голову наружу. Как раз перед лицом его пришлась измятая подушка, на которой лежала Вера. Он прижался к ней, закрыв глаза.
— Послушай, Хорохорин, — говорила она над его головой, стоя рядом и с тоскою заглядывая в окно, — ты парень красивый и видный, ничего тебе не стоит найти себе подходящую женщину. Таких, как Анна, много, и на твой век их хватит, они не скоро еще выведутся… Никакой в тебе любви нет и не будет. Я видела, как другие любят, и знаю, что это такое! Любовь их возносит, а тебя твои гнусненькие потребности толкают — правильно ты сказал — в болото, и еще такое болото, что ты и не видишь! Ты с какой-то работницей на фабрике связался, я слышала, или это ты так сболтнул, для меня только?
Хорохорин молчал.
— Есть она или нет? — настойчиво повторила Вера.
Хорохорин безнадежно кивнул головой.
— Если хорошая девушка, так жаль ее. Да не сойдется, я думаю, с тобой хорошая девушка, а если из того кружка — так того тебе только и нужно, ничего ты больше не заслуживаешь! У нас об этих кружках много говорят, известно, что это такое… Ваши с Анной детища.
Он поднял голову. Она поспешно кивнула ему.
— Да, да… Прямое следствие из проповедуемой вами простоты отношений. Борьба с мещанством, как Анна говорит…
Она оборвала речь и засмеялась:
— Что это я расфилософствовалась?
Хорохорин вдруг, точно обдумав все, встал и протянул руки:
— Вера, ну давай по-настоящему жить! Ну как все сойдемся, будем жить! Ну, поженимся, если это нужно.
— Ну, милый, ты уже через край хватил! Это не только Анна, пожалуй, и Осокина смеяться будет.
— Вера!
Он ловил ее руки, тянулся к ней — она легко, но настойчиво отталкивала его. Наконец он отошел и покачал головою.
— Нет, так нельзя жить, нельзя, нельзя! Вера! — крикнул он так, что она вздрогнула. — Вера! Да ты знаешь, что вот сейчас, сейчас я могу уйти от тебя и не вернуться никогда больше!
Она хрустнула пальцами и с искренней тоскою посмотрела на него.
— Милый мой, да пожалуйста! Сделай одолжение! Говорю тебе: ты мне не понадобишься больше
— Буров придет? — крикнул он.
Она удивилась, но осталась спокойна.
— Ну и Буров, — медленно выговорила она, — ну и Буров. Тебе-то не все равно? Я только боюсь его, — неожиданно прибавила она. — А разве он плох?
— Паук!
— Что? — переспросила она.
— Паук! — повторил он зло. — Паук! Половой паук!
Вера, улыбнувшись, махнула рукой.
— А все вы, милый мой, одинаковы! Я-то уже знаю, видела много! А ты не паук? — резко обернулась она к нему. — Ты не паук?
— Я? — тупо переспросил он.
— Да, да, ты? Ты погляди на себя в зеркало, милый мой!
Она добавила резко:
— Иди, Хорохорин, на тебя смотреть противно!
Она отвернулась к окну, словно дожидаясь, что тот поторопится после этого действительно уйти.
Но Хорохорин стоял неподвижно, опершись руками на стол.
Он чувствовал, как тонет в нечистом болоте, отрывается от всего мира, от солнца, весны и воздуха, и знал, что довольно ей, этой женщине, прижать его к себе, чтобы засияло солнце снова и вернулся мир.
Он содрогнулся от этой странной зависимости. Она легла петлей на его шею, он почти почувствовал даже спиравшееся дыхание в груди.
Именно в эту минуту пришла впервые ему в голову мысль — вынуть из кармана револьвер и убить ее и себя.
— Так было бы лучше! — нарочно вслух, чтоб испугать ее, сказал он, но она не спросила ни о чем, и он прибавил: — Прощай!
— До свиданья, Хорохорин! — ответила она с такой простотой и естественностью, что он, теряя сознание от бешенства, потянулся к карману, где камнем лежал револьвер.
Она взглянула на него с любопытством, почти с испугом Этот взгляд вдруг заставил его вспомнить другую девушку: так Варя глядела ему в лицо, когда он говорил о борьбе классов, о социализме, о грядущем мире… За длинной беседой в клубе шло короткое свидание наедине, и
