Раннее прибытие поезда, вероятно, застигло женщину (уж призрачную или нет, решайте сами) врасплох, а ветки кустарника словно сговорились удержать ее от встречи с погибелью. Они цеплялись ей за платье, а в какой-то момент она запнулась и, выставив перед собой руки, рухнула на колени. Но, несмотря на препятствия, было очевидно, что до путей она доберется и успеет испробовать на прочность стремглав летящий поезд.
Мистер Бергер бросился бежать. Он вопил во всю глотку и мчался так, как еще никогда прежде. И надо отдать ему должное – незнакомка замерла, явно изумленная тем, что здесь кто-то есть. Вероятно, она была столь сосредоточена на акте самоуничтожения, что пропустила его крики мимо ушей, и лишь теперь осознала, что видит мистера Бергера.
Она оказалась моложе его, тени ветвей скользили по ее лицу с точеными скулами. Бледность была поистине необычайная, схожая с рассеянным лунным светом.
Зато ее волосы были иссиня-черными, чернее воронова крыла.
Женщина решила обогнуть мистера Бергера и попыталась нырнуть вправо, затем влево, но кустарник был слишком густ, и она принялась беспомощно озираться по сторонам. Земля под ногами задрожала, и в сознание мистера Бергера ворвался оглушительный стук колес. Секунду спустя его слух резанул свисток – вероятно, людей, стоящих около путей, заметил машинист. Мистер Бергер помахал рукой – дескать, мы в порядке. Женщина прошмыгнуть мимо не могла, а у мистера Бергера не было намерения бросаться под поезд. При виде проносящегося мимо экспресса женщина в отчаянии сжала кулаки. Мистер Бергер вполоборота посматривал на вагоны, а кое-кто из пассажиров тоже с любопытством глазел на него и на женщину с сумочкой. Лишь когда грохот поезда пошел на убыль, мистер Бергер расслышал шорох кустов, а когда обернулся, то женщины рядом уже не оказалось. Судя по всему, она направлялась к холму. Мистер Бергер пустился за ней следом, но ветви, которые только что помешали женщине развить скорость, преградили ему дорогу. Он порвал пиджак, потерял трубку и даже подвихнул лодыжку, ударившись о корень. Но мистер Бергер не сдавался. К дороге он выбрался как раз в тот момент, когда беглянка скользнула в проулок, идущий параллельно центральной улице Глоссома. По одну сторону там были задние дворы коттеджей, а с другой тянулась глухая стена бывшей пивоварни (теперь это было заброшенное место, правда, до сих пор пропитанное хмелем). В конце проулок раздваивался, левой своей частью примыкая к главной улице, в то время как правая, петляя, уползала во тьму.
Слева мистер Бергер никого не заметил (главная улица оказалась хорошо освещена, и женщина там бы не спряталась). Поэтому он решил пойти направо и вскоре очутился на задворках глоссомского индустриального прошлого. Здесь главенствовали старые склады, лишь отчасти пребывающие в рабочем состоянии. Мистер Бергер увидел вывеску «Бочарные и скобяные изделия» (судя по износу постройки, отсюда давно уже не выносили ни бочек, ни железяк) и уставился на краснокирпичное двухэтажное здание с темными окнами и поросшим травой крыльцом. Дом упирался в тупик. На подходе к строению мистер Бергер готов был поспорить, что слышал, как стукнула, закрываясь, дверь. Он начал пристально изучать фасад. Света внутри не было, а окна заросли коркой грязи – поэтому разглядеть комнаты не представлялось никакой возможности.
Между тем на двери имелась какая-то надпись. Мистер Бергер напряг зрение в попытке ее прочесть, что оказалось непросто: лунный свет не очень-то ему помогал. Наконец мистер Бергер разобрал слова: «ЧАСТНАЯ БИБЛИОТЕКА КЭКСТОНА».
Мистер Бергер нахмурился. Он ведь спрашивал, есть ли в городе библиотека, но ему сказали, что такого учреждения нет. Ближайший храм литературы находился в Морхэме, как, собственно, и многое другое, чего недоставало Глоссому. Был здесь, правда, киоскер, который помимо газет приторговывал еще и второсортными детективами и дамскими романами, а к ним мистера Бергера, несмотря на страсть к литературе, не слишком тянуло. Разумеется, была вероятность, что библиотека Кэкстона давно прекратила свое существование, но если и так, то почему, спрашивается, трава возле крыльца примята? Получается, кто-то сюда до сих пор наведывался, включая, если верить происходящему, незнакомку с манерами Анны Карениной.
Мистер Бергер вынул из кармана коробок и чиркнул спичкой. Справа от двери за стеклышком обнаружился пожелтелый листок. «По всем вопросам просьба звонить в звонок», – вещал он.
Еще три спички мистер Бергер извел, тщетно выискивая звонок. Не было ничего – ни кнопки, ни колокольчика, ни ящика или хотя бы щели для писем. Мистер Бергер свернул за правый угол здания, потому как слева проход преграждался стеной. Здесь открывался проулок поуже, который утыкался в очередную кирпичную стену, а у здания с этой стороны не имелось ни окон, ни дверей. За стеной был, кажется, пустырь.
Мистер Бергер вернулся к двери и стукнул в нее разок кулаком, больше для очистки совести, чем в ожидании ответа, которого, конечно, не последовало. Тогда он оглядел единственную замочную скважину. Она была не заржавлена, а поднесенный к носу, осторожно обнюханный палец на поверку оказался смазан солидолом. Странно, даже как-то боязно. Впрочем, делать нечего! Было уже поздно, похолодало, а мистер Бергер еще и не ужинал. Глоссом – спокойный городишко, однако это не повод, чтобы всю ночь напролет топтаться на крыльце библиотеки в ожидании, что дверь распахнется и ему навстречу выйдет женщина-призрак. Он что – спросит ее, чего ради она как угорелая бросается под поезд? Вдобавок у него руки расцарапаны, надо будет обработать антисептиком.
И, оглянувшись напоследок на Кэкстонскую библиотеку, мистер Бергер – снова в растрепанных чувствах – воротился в свой коттедж, а «Пятнистая Лягушка» в тот вечер квакала без него.
VIIПовторно к Кэкстонской библиотеке мистер Бергер наведался утром в начале одиннадцатого, из соображений, что это вполне пристойное время для открытия заведений. Логично предположить, что если библиотека функционирует, то сейчас в ней кто-нибудь да есть. Однако
