========== 9. Разоблачение. ==========
В понедельник по расписанию у меня шесть уроков, среди которых, к счастью, не было истории. Это во многом облегчило мой выбор, так как я уже серьезно задумалась над тем, чтобы начать ходить к Дане на уроки. Да, конечно, он оказался подлейшим созданием, но почему-то мне уже хотелось оставить эту тему с плакатом на его совести, которую, по всей видимости, он еще в детстве променял на ластик. И все же время идет, историю я забросить не могу, даже из-за Дани. Но, тем не менее, я рада, что сегодня мне не нужно будет решать этот вопрос.
Добросовестно отсидев пять уроков, я пошла в нашу классную комнату, вспомнив, что оставила там толстый учебник английского, решив не таскать его с собой весь день, а теперь на данный урок мне бы он понадобился.
Подходя к триста шестому, я надеялась не застать там Даню — после прошедших выходных мне было немного неловко перед ним, все же не в совсем трезвом состоянии довелось ему меня увидеть. Могу себе представить, что бесконечных подшучиваний и издевок мне не избежать.
Уже возле самых дверей меня останавливают голоса, доносящиеся из кабинета: учителя и еще кого-то… Вики?..
— Так зачем ты это сделала? — доносится вопрос Дани, тем временем я тихо прижимаюсь к стене возле дверей, насторожив слух. Что-то подсказывало мне, что я не должна сейчас выдать себя.
— Почему ты так уверен, что это я? — Вика одна из первых начала называть учителя на «ты», впрочем, как и большая часть учеников гимназии.
— Я заметил как-то раз, как вы с Лидией что-то рисовали на полу под лестницей… Красной краской, — задумчиво протянул Левин. — Тогда я подумал, что ты помогаешь ей со стен-газетой. А днем позже над кабинетом истории растянулся плакат с необоснованным мнением о твоей однокласснице… Не надо много усилий прикладывать, чтобы сложить два и два.
— Дань… Но ты неправильно понял что-то! — оправдывается Вика, и мне уже кажется, что я могу представить, как бегают ее глазки под накрашенными длинными ресницами. — Зачем мне оно надо? Она же узнает — со свету меня сживет!
— Вот я и спрашиваю — зачем? Миронова, перестань юлить, у меня все хорошо со зрением!
Возникает минутная заминка, и я слышу, как Вика тяжело вздыхает, по всей видимости, присев за ближайшую парту. Как мне кажется, Даня сидит напротив нее на уголке учительского стола — обычно именно так он разговаривает с кем-то один на один.
— Ты же ей все расскажешь? — тихо звучит голос Вики, отчего мне пришлось едва ли не выглянуть в дверной проем, чтобы что-то расслышать.
— Нет, не скажу. При условии, если ты объяснишь мне свои мотивы и пообещаешь больше так не делать, — уравновешенно отвечает Даня, щелкнув зажигалкой.
— Да раздражает ее детская непосредственность уже! — эмоционально начинает Вика. — Она возомнила, что весь мир ей что-то должен! Отличница, блин, нарисованная! Все с ней носятся, пятерки ей натягивают, лишь потому, что до одиннадцатого класса Ярославцева ни одного урока не пропустила и из книг не вылезала! Никто не видит, что сейчас творит эта отличница, выбирая уже на какие предметы ей идти, а где и без нее обойдутся! Тебе-то я, по-моему, этого не должна объяснять — видишь же!
— Ладно, оценки тебе ее не дают покоя, а еще-то что?
— Еще она на Максима метит… — вот значит, где собака зарыта! Да, подруга, не ожидала я от тебя подобной подлости! — А с какой стати, ей уступать мальчика, который не только ей одной нравится?! У нее сейчас компашка новая — пусть там себе бойфренда найдет! Почему ей всегда должно все лучшее доставаться?
После этих слов, Даня несдержанно рассмеялся, видимо, поражаясь заморочкам подростков. Мне же захотелось выйти из своего укрытия и расцарапать так называемой подруге лицо. Змея! С такими друзьями — врагов не надо!
— Так значит, все эти страсти только из-за дележки мальчика… — задумался Даня, подавляя смех. — Ну, ты же понимаешь, что так нельзя. В тебе сейчас играет ревность из-за одноклассника, да и к самой Кристине — у нее же появились новые друзья, в круг которых ты не входишь.
— Больно нужен мне ее круг! Что за подруга такая, которая только о себе думает? — хмыкает Вика, а мне лишь остается горестно улыбнуться. — В общем, я на тебя надеюсь — только между нами!
— При условии, что больше такого ты не сделаешь, — заметил Даня. — Лучше в глаза выскажи, что ты о ней думаешь. По крайней мере, это будет честно.
— Когда-нибудь выскажу, если не дойдет до человека! Пора мне на урок, и так уже опаздываю.
— Счастливо…
Опрометью я скрываюсь на лестничном проеме, не желая попасться за подслушиванием. Вот ведь как… Вот, что есть цена дружбы! Обидно… До слез просто… Ведь от этого человека я меньше всего ожидала подобного удара…
Весь последующий вечер и полночи я думала о том, что услышала. Мои чувства плавно перетекали от жгучей обиды до жалости к самой себе. У меня не так много друзей, чтобы иметь среди них предателей. И все же теперь уже ничего не изменишь. Да еще и Левина ни за что обвинила… Так хамски с ним вела, чувствуя свою правоту, что теперь стыдно до омерзения к самой себе.
На следующий день между третьим и пятым уроком было "окно", так как математичка заболела. Долго борясь с собой, набираясь смелости, я все же решилась. Я должна пойти и извиниться перед историком за свои необоснованные обвинения. Вике я ничего не сказала — не хочу очередной скандал, хотя и общаться с ней я тоже не хочу. Поэтому почти безмолвно просидела с ней два часа за одной партой. Запланировав занять время историка на перемену, я отправилась в триста шестой кабинет, надеясь на то, что тот не ушел в курилку.
— Доброе утро, — останавливаюсь я на пороге классной комнаты. — Не заняты?
— Ярославцева, у тебя жар? Почему такой официальный тон? — покручивая в руке ручку, Даня присаживается на край своего стола, едва заметно улыбнувшись. — В курсе, что четвертым уроком история? Сразу домой пойдешь, или еще в школе пошатаешься?
— Я все слышала вчера, — набрав в грудь побольше воздуха, на одном дыхании выпаливаю я,
