нахохлившись.
Я отломил половину батона и раскрошил его. Неуклюже подпрыгивая, голубь стал клевать хлебные крошки, с благодарностью поглядывая на меня. В это же мгновенье стая голубей – молодых и крепких – слетелась к рассыпанным крошкам, буквально отшвырнув моего голубя.
Ругаясь, я разогнал их. Мой друг снова сидел рядом с урной, испуганно поджимая изувеченные лапы. Он не боялся меня.
Он степенно клевал хлеб, а я машинально грыз леденцы, не подпуская к своему другу других голубей, пока он не проглотил все крошки.
Заходя в подъезд, я напоследок бросил на него взгляд. Голубь смотрел на меня своими оранжевыми глазами, ветер трепал жалкие остатки перьев на его голове. В его глазах сквозили жалость и сочувствие. Понимаете, что я хочу сказать?
Холодно. Белые с голубизной стены, такой же потолок. Они и правда мягкие, а я думала, что такое только в книжках бывает!
Жаль, мне не разрешают вести дневник. Я так хочу размять затекшие мышцы, услышать хруст в суставах, затем взять в руки ручку и все подробно описать… Ведь из этого может выйти целая книга, вы мне верите?
Я одна. Врачи смеются, когда я прошу, чтобы мне разрешили общаться еще с кем-то. Один из них сказал: «Я скорее посажу наших пациентов в террариум к крокодилу, чем к тебе в палату». Хорошее сравнение.
Мне часто снится Дима. Несмотря на все, что произошло, я по-прежнему люблю его. Поэтому и сделала это заявление. Пусть хоть его отпустят.
Иногда мне снится луна. Я разговаривала с ней. Она мне сказала, что мы скоро увидимся, и во мне все замерло в сладком предвкушении свидания. Но самый, пожалуй, главный вопрос «когда?» остался без ответа – луна просто сказала, что скоро.
А сегодня мне тоже приснилась луна, но сон был ужасен. У луны уже не было доброго и приветливого лица. Вместо него было сморщенное лицо старой цыганки, той самой, которая встретилась нам в Соловках. Она недобро усмехнулась и сказала, что Дима ни в чем не виноват. Затем я увидела болото, в котором мы заблудились. И я видела очертание чего-то огромного, темного, с кривыми конечностями, высившегося над нами. И эта черная вязкая масса, к моему великому ужасу, стала сливаться со мной. Причем мне показалось, что она как бы раздвоилась, пытаясь проникнуть в Диму тоже, но из этого ничего не вышло и он остался чист. Наверное, все дело в железной штуке в его голове, как это глупо ни звучит.
После этого начался вообще кошмар. Как в плохом кино, я видела, как незаметно покинула дом тогда, когда исчез Дэн. Был жуткий секс с ним, доставивший мне неземное наслаждение. Потом я убила его, как самка паука своего любовника, и подвесила, будто воблу на солнце. Вместе с тем появился голод, который нельзя было ничем заглушить. Я приготовила таз с ножом, но начало светать… и ночью я выкопала его тело… Никто ничего не видел, когда я, вымыв руки от земли, вернулась и легла рядом с Димой. Клим… с ним пришлось повозиться. Ира… мне помешали Виталий с Димой, правда, я съела самое сладкое… Игорь… после него я насытилась, но ненадолго. Вит… Там, в трясине, дремлет Божество. И теперь Его частичка здесь, прячется рядом с моим сердцем.
Я подскочила на кровати, будто меня ударило током. Из груди рвался животный вопль. Я с надеждой посмотрела на луну. То же цыганское лицо, изжеванное временем.
Я села на кровати, свесив ноги на пол.
Я уже лег спать, когда зазвонил телефон. Кто бы мог звонить в такое время? Неужели моя персона кому-то интересна?
Оказалось, да.
– Дима, – послышался в трубке голос, и понял, что это снова отец Оли. Только голос был каким-то странным.
– Чего тебе еще нужно? – рявкнул я.
– Оля… позвонили из больницы… – Из трубки донеслись квакающие звуки, и я закричал:
– Что случилось?
– Ее нет, она исчезла. Два санитара убиты, а ее палата пуста.
– Это правда? – прошептал я.
– Да. И еще. Я должен был сказать тебе раньше. Ольга беременна.
Неожиданно связь прервалась, и я медленно повесил трубку в надежде, что он перезвонит. Не перезвонил.
У меня будет ребенок?
Потом я потерял сознание.
Когда я пришел в себя, было около двух ночи. Из болтающейся трубки нудно слышалось: ТУ-ТУ-ТУ-ТУ!..
Я вполз на четвереньках в кухню и достал из холодильника бутылку водки. Она была почти полная, вчера я выпил только одну стопку. Я вспомнил, как звонил на днях Дэну, чтобы пригласить его отметить со мной мое возвращение домой, но его не оказалось дома. Трубку подняла какая-то женщина. Она заплакала и сказала, чтобы я никогда сюда не звонил. Странно.
Открыв бутылку (какая она холодная!), я одним махом выпил почти половину. Отшвырнул ее в сторону. Пополз в коридор.
Я стал раздеваться.
(прошлое тянет к тебе руки мертвецов)
(чтобы понять живых, нужно общаться с мертвыми)
Какие занятные были каникулы.
Я скинул с себя одежду и пополз к ванне. По дороге меня вырвало.
(Пенумбра Фаргаде)
(ты любишь?..)
Ольга. Ребенок.
Волочась мимо своей комнаты, я услышал скрип.
Кто там?
Заглянув в комнату, я увидел, что дверца моего шкафа приоткрыта. Я никогда не оставлял ее открытой. Внутри шкафа слышалась какая-то странная возня. Словно кто-то очень долго сидел в неудобной позе, ожидая меня, чтобы преподнести приятный сюрприз (а вот и я!), и у него затекли все конечности, и теперь неловко ворочается в моем шкафу, чтобы принять более удобную позу…
«Знал девчонку я, друзья. Ольгой ее звал я. Я прошел бы семь морей, чтоб обнять ее скорей. Тутти- синди, тутти-на, дайте мне стакан вина…» Запахло тиной.
Я зашел в ванную и включил душ.
Снаружи послышался звук сирены и визг тормозов.
Когда ванна наполнилась, я с наслаждением окунулся в теплую воду.
Скрипнула дверь. Кто там еще? Я очень занят.
В коридоре послышался хлюпающий звук, словно в слякоть упал камень.
Господи, прости меня.
Я закрыл глаза, как вдруг мои ноздри уловили знакомый запах.
Запах диких таинственных лесов,
(болота)
заброшенных в далеких горах, который я всегда буду помнить.
Буду помнить всегда.
В коридоре раздались шлепающие шаги, словно кто-то мокрый очень медленно продвигается к ванной.
