Запах водорослей. Я знаю, кто это. Поэтому я и оставил открытой дверь ванны.
В дверь кто-то позвонил. Трели звонка раздражали.
(ты любишь, ты любишь?)
(да, я люблю тебя больше всех на свете…)
В дверь начали стучать.
Я чувствовал, как губы мои раздвигаются в разные стороны, образуя на лице широчайшую в мире улыбку. По подбородку потекло что-то теплое.
Дверь ванной приоткрылась. Улыбка не сходила с моего лица.
В тесной каморке местного РЭУ, на двери которой висела табличка «Для технического персонала», сидели двое. Рабочий день закончился, но уходить домой не хотелось, и парочка решила уединиться, тем более их общество скрашивала только что початая бутылка «Столичной».
– Ну что, Васильевна, давай за нас… Охх-хорошо… – Опрокинув стакан с водкой, усатый мужчина лет пятидесяти с испитым лицом закусил заветрившимся куском колбасы.
Сидящая напротив него толстая неряшливого вида женщина в замызганном халате кивнула и последовала его примеру. Ее отекшее лицо и сизый нос в голубоватых прожилках также говорили о многолетней безуспешной борьбе с зеленым змием.
– Ох, устала я сегодня, Семен, ноги ломит, прямо напасть какая… – сказала женщина. – Не справляюсь я уже…
– Ладно тебе, не прибедняйся. – Мужчина прикурил мятую папиросу. – Я сегодня тоже полдня дерьмо прочищал – накидали в сортир затычек с прокладками, мать их ети, а ты чисть! – проговорил он, но в голосе его не было злобы, скорее усталость и безразличие.
– Митрич недоволен был, сказал, что медленно все делаю, – словно не слыша собеседника, продолжала уборщица. – А что я? А, Семен?
– Прекрати ныть! Налей лучше, – пробурчал слесарь.
Толстуха с готовностью плеснула сначала себе, затем мужчине. Не чокаясь, они выпили и снова погрузились в молчание.
– Семен, – наконец нарушила тишину женщина. – А чевойт к нам опять сегодня журналюги приезжали, а?
Мужчина зло сплюнул.
– Надоели хуже редьки, козлы.
– А чево они хотели-то? – не отставала толстуха. Привычным движением она вновь наполнила грязные стаканы.
– Хотели? – Семен взял стакан и посмотрел сквозь него на тусклую лампочку, освещавшую каморку. – А все про того парня спрашивали, из 45-й квартиры. Помнишь, Димка Стропов?
Уборщица, соглашаясь, кивнула.
– Давай, чтоб парень нашелся… – негромко проговорил слесарь и выпил. Лицо его еще больше раскраснелось.
– Семен, ты чевойт торопишься куда, а? – недовольно спросила женщина. – Я так быстро не могу… Так его не нашли, што ли? Димку-то?
– Нет. И не найдут. – Слесарь выудил из мутной банки соленый огурец и захрустел им.
– Это почему? – Рука со стаканом замерла в сантиметре от разинутого рта толстухи.
Мужчина усмехнулся и стряхнул пепел с папиросы:
– Ты выпей, а то по трезвости испужаешься.
Уборщица вздохнула и залпом выпила. Поморщилась, замахала перед ртом руками:
– Ох и злющая… Рассказывай. – Она требовательно посмотрела на Семена.
– А чего рассказывать-то, – пробурчал тот. Он все постукивал ногтем указательного пальца по папиросе, хотя уже было явно видно, что пепла на ней нет. – Зовет меня значит, Максимовна, мол, боюсь, дверь у меня там изнутри заперта, а там сын вроде… Ну, я инструмент взял и за ней. Дверь открыл быстро – там замок неважнецкий.
Язык Семена постепенно заплетался все больше. Нетвердой рукой он разлил остатки водки по стаканам. Толстуха жадно слушала, приоткрыв рот.
– Входим, значит, в квартиру, и чувствую – вонь стоит, будто во всем доме стояки прорвало. Только в ихней квартире с канализацией все в порядке. Я однажды там ремонтировал шаровой кран…
– Семен, да что ты все про трубы свои, будь они неладны? – не выдержала женщина. – Ты давай говори, что дальше-то было.
Слесарь поднял стакан и зачем-то понюхал его.
– А дальше, Васильевна, я вот что тебе скажу. Только смотри, не скажи кому, а то я тебя в канализации утоплю! – пригрозил он.
– Вот те крест, – быстро перекрестилась толстуха.
Семен строго глядел на нее покрасневшими глазами.
– Ну ладно, – смягчился он. – Димки там не было, это знаешь и ты. Другое странно. Приехала мать его, Максимовна. Она облазила все углы и сказала, что вещи парня на месте.
– И чево? – округлившимися глазами смотрела на слесаря уборщица.
– Чего-чего… А того, что не мог он без порток на улицу выйти, даже если по трубе водосточной, понятно?
– Ох, Семен, – прошептала она.
– Вот тебе и Семен. Но и это не главное, Васильевна. В коридоре мы с Максимовной увидели следы. Будто кто по грязи босым лазил, а потом в квартиру пришлепал.
– Господи, чьи следы-то? – побледнев, спросила женщина, отодвигаясь назад.
– Не знаю, – слесарь задумчиво покрутил пожелтевший от никотина ус. – Похожи на девичьи, такие узенькие, аккуратненькие… Я говорю Максимовне: «Не надо вытирать, пущай милиция разбирается», а она: «Нет, не могу, когда в доме грязно!», а у самой лицо белое, губы трясутся, того и гляди заплачет. Вот так! – С этими словами Семен опрокинул в себя остатки водки.
– Господи, спаси и сохрани, – снова перекрестилась женщина.
– Васильевна, – с трудом ворочая языком, пробормотал слесарь. – Ты обещала молчать. – Он икнул и взял корку хлеба. – Смотри, коли расскажешь кому.
– Семен, да я ж… Клянусь богом! – обиженно сказала толстуха.
– Максимовну жаль, хотя она в последнее время малость того… А журналюг этих терпеть не могу, проклятых, – осоловелым голосом произнес Семен. – Ни хрена им не скажу, пусть хоть режут…
Они помолчали.
– Ну… пойдем, што ли, Семен, – поднимаясь, закряхтела женщина. Несмотря на тучность, она ловко убрала со стола.
Они вышли наружу, с удовольствием вдыхая ночной воздух. На чистом небе засиял тоненький серп месяца.
– Хорошо-то как, а? – вырвалось у женщины.
Семен ничего не ответил. Поддерживая друг друга, они обнялись, как влюбленные, и поплелись прочь, любуясь ночным небом.
Примечания
1
Персонаж мультфильмов Уолта Диснея, неуклюжий, добродушный пес.
2
Я люблю молоко, потому что оно выходит из сисек (англ.).
3
Истина в вине (лат.).
4
Психиатрические больницы.
5
Легендарный воин, в Средневековье возглавивший борьбу шотландцев против колониального
