– Плохая идея, – возразила Елена. – Ты что, вояк не знаешь? Повесят обоих. В порядке развлечения и чтобы не иметь за спиной непонятных людей. Росомаха, поди, давненько никого не вешал. Соскучился по этому занятию…
– Морпехи церемониться не будут, – согласился граф. – У подадмирала же, при всех его достоинствах, разговор с представителями низших сословий короткий.
– Да и демон вот-вот появится, – добавила Елена, – у меня спина чешется, верная примета.
– Вы лучше про демонов расскажите еще, – попросил Дик, подбрасывая в костер сучьев. – Какие они? Опасны очень?
– Гнусные они очень, вот какие, – сказал я, чеша подставленную Ленкой спину. – И даже не то чтобы гнусные, скорее гнусненькие, понимаете? И не то чтобы опасные…
– Опасненькие, – гнусно прошамкал беззубым ртом демон, внезапно появляясь среди нас, – опасненькие и нехорошенькие, да. И не пожалеют никогда, такие уж они жестоконькие. Обидеть все норовят, подленькие, обмануть старенького. Обкузьмить и объегорить, обобрать и обломить…
Меня всегда раздражала эта демоническая манера появляться внезапно – секунду назад его нет поблизости, и вот, пожалуйста, он уже перед тобой, сидит между Диком и графом, бесцеремонно положив свою корявую клюку Дику на колени. Этот демон был невообразимо стар. Тщедушное тельце венчала трясущаяся усохшая головка, сидящая на тощей шее с несоразмерно разросшимся кадыком – абсолютно лысая, даже без бровей, правда, заросшая неопрятной седой бородой. Кроме бороды костлявое тельце до колен прикрывала заплатанная холстяная рубаха, когда-то, видимо, белая. Демон был бос и грязен, от него пованивало.
– Оболгать там, объемелить, – продолжал монотонно костерить демонов демон, загибая в такт словам пальцы с длиннющими, завивающимися в спираль ногтями, – облапошить, объюлить, обездолить и обделать, а потом объегозить…
– Хватит! – крикнул Крыс, зажимая уши, – это перечисление уже достало!
– Молоденький ты еще, – укоризненно сообщил Крысу демон, взял в костлявые руки клюку и перетянул Крыса по хребту, – и сопливый детинушка. Перебил старикашечку древнего, получай же за это по спинушке!
– Без рукоприкладства попрошу, – поморщилась Елена, – что еще за новости! На Земле, в присутствии богов! На Небо захотел?
– А имею такое я правушко, – не испугался демон, – так что нечего личиком морщиться. Я ведь тут не по собственной воленьке, я тут – дедушка, посланный боженькой! Задержи, говорил мене Торушка, ты нам Бьорнушку этого Толстого, дисциплинушку всю нарушавшего, на законники наши плюющего, да до моего появленьица…
– Это мы и без тебя поняли, – сказал я. – Выпить хочешь?
– С удовольствием да привеликоньким, – прошамкал демон, – но на службушке вроде нельзятеньки. Вот пожалуй к нам в Ямушки Черные – там отпразднуем это мы делушко, там мы выпьем с тобою за встреченьку…
– Невеселая служба, – сказал я, – тем более я пока в Ямы не собираюсь. Как прикажешь тебя называть?
– Ишь, какой толстячок любопытненький, – забеспокоился демон, – назову я ему свое имечко, а он будет меня призыватенькать, по нуждишке ли там аль без повода! Сам ты в Ямушки можешь не хотенькать, да приговорчик-то должен исполниться, коль подписан самим он Верховненьким! Познакомимся в Ямушках ближе мы, поглядим на твое исправленьице… Пока кличь меня, Бьорнушка, Лысеньким, ну а я тебя буду Плешивеньким. Потому как обидное прозвище, неприятное демону, – «Лысенький»!
– Не нравится мне он, – сказал Крыс, демонстративно заряжая арбалет, – хамит непрестанно, дерется, да и вообще…
– Ох, и прав ты, внучочек носатенький, – охотно согласился демон, – я и сам себе малость обрыдленький! Мое горюшко я, наказаньице, за грешки окаянные прошлые… К вам вопросишко есть один важненький. Здесь Агушенька вроде бы водится, симпатичненький зверик зубастенький… Как же вышло, что он вас не слопанькал?
– Так и вышло, – с законной гордостью сообщил Маленький Дик. – Дали ему по башке – и в землю!
– Да, зажилен на свете я беленьком, коль творятся такие делишечки, и пора мне уже на погостушко! – расхныкался демон. Обильно полившиеся старческие слезы он размазывал по лицу с помощью бороды, вероятно, за неимением носового платка; в бороду же и сморкался. – Разложились чудовищно нравики, у народца такие манерушки – по башочке чуть что и в землишечку! Погубили зверюшку Агушеньку и теперь злодеяньицем хвастают…
– Молчать! – гаркнул Дик. – Заткнись, сволочь, иначе я за себя не ручаюсь!
– Агушоночек ты ненаглядненький, – вконец расклеившийся демон молчать не собирался, – на кого ж ты покинул нас, родненький, сиротинушек безутешненьких…
– Не надо обобщать! – топнула ногой Елена. – Я лично себя «безутешненькой» не чувствую! И со всеми попавшимися мне Ату и впредь намерена поступать соответственно!
– Геноцидиком что-то повеяло, – демон перестал хныкать и пристально уставился на Елену, – и тотальненьким уничтоженьицем. Их, Агушечек, мало осталося, два десяточка только в природушке. Вымирают бедняжки Агушеньки, а в невольке – не размножаются. Что-то скажет советик наш демонский о намереньях кровожадненьких столь смазливой, но глупой богинюшки?
Задохнувшаяся от возмущения, Елена зашарила руками в поисках чего-нибудь тяжелого. Нащупав серебряную пудреницу, мой подарок, Елена запулила ею в демона. Пудреница с глухим стуком ударила мерзавца в лоб и отскочила, не причинив заметного вреда.
– Нападеньице при свидетелях, – продолжая нагло пялиться на Ленку, глубокомысленно констатировал демон, потирая лоб, – с нанесеньицем тяжких увечьишек. Отягченное трезвым расчетиком и подлючестью бабской циничненькой. На пять годиков Ямушек Черненьких, али восемь, потянет деяньице, ежель выступлю я с заявленьицем и судишка над стервочкой стребую!
– Какое бы на тебя заклятие повесить? – спросил я. – Может, подскажешь, что больше всего не любишь?
– Не хочу твоего я заклятьица, все согласен решить полюбовненько, – замахал руками демон. – Коль согласна на это красавица, заработать есть способ прощеньице, я забуду про лобик зашибленький. Прогуляемся в лесик ближайшенький? Стосковался без ласочки женщинок я за годушки одинокие…
Договорить демону не дали – мужики сочли, что договорился. В воздухе сверкнули меч графа и сабля Дика, обрушиваясь на голову демона, щелкнул, выбрасывая стрелу, арбалет Крыса. Демон с неожиданной для столь почтенного возраста резвостью отскочил назад, уклоняясь от ударов; стрела срикошетила от его лысины вверх, оставив небольшую царапину. Паскудный старикашка непонятно когда подхваченной клюкой ловко выбил занесенный для удара бубен из рук набегающего Касалана, а прыгнувшего Крыса просто пропустил мимо, крутанувшись вокруг себя и подсекая его ноги загнутым концом клюки. Крыс полетел рыбкой и врезался в погнавшихся за демоном Дика и графа, все трое покатились по земле.
– Кончай драться! – сказал я, подбегая и становясь между демоном и вскочившими с земли мужиками. – Во-первых, демоны обожают, когда их колотят, а во-вторых, простым оружием вреда им не причинить. Я с этим сам разберусь, не мешайте только!
– Окаянные гопнички злобные, – сообщил демон, ощупывая лысину и с опаской отходя от меня подальше, – окорябали старцу головушку. Поквитаюся с ними со временем, насладюсь демонической местьюшкой….
– Это хорошо, что окорябали! – перебила Елена, яростно сверкая глазами. – Это
