Проводник нахмурился:
– Я думал, у нас одно место свободно.
– Грейс Хэвишем, – повторила дама. – Вы найдёте это имя в списке пассажиров.
– Да, но… – Недалёкий детина замялся. – Мне сказали, ребёнок умер прошлой ночью.
Дама на миг дотронулась кончиками пальцев до своих ярко-красных губ и взглянула в окно. Потом снова пригвоздила проводника к месту ледяным взглядом:
– Просмотрите на неё. По-вашему, она мертва?
Проводник окончательно утратил волю к сопротивлению.
– Должно быть, тут какая-то ошибка, – пробормотал он.
– Уверена, так иногда случается, – сказала моя доблестная защитница.
– Конечно, случается, – подхватила я, вне себя от облегчения. – А теперь ступайте, глупый вы человек, и не мешайте нам предаваться страданиям.
Проводник ушёл, листая свои списки. Соседка ласково улыбнулась мне, но ничего не сказала. Разумеется, я хотела поблагодарить её, но она сразу уткнулась в книгу, и я почувствовала, что не стоит её сейчас беспокоить. Ей не до меня.
Я стала думать о том, что ждало меня впереди, и меня охватила дрожь. Это будет непросто. Интуиция подсказывала мне: чтобы освободить Ребекку и вернуть её домой, понадобятся вся моя сила, находчивость и отвага. Зато я с каждой минутой приближалась к цели. Я ехала во Дворец Проспы.
Паровоз свистнул, и поезд нырнул в туннель под горой. Пожилая пара впереди обменялась несколькими словами – что-то насчёт того, едем ли мы по расписанию и всё такое.
– Уже скоро, – сказал старичок своей жене.
Я закрыла глаза. Слова эхом отдавались у меня в голове. Уже скоро.
13
– Куда мы идём?
– Ты ещё не устала спрашивать?
Мы пробирались по снегу среди дубов-великанов. Я и моя мама. Она держала меня за руку – её ладонь была ужасно потной – и шла чуть впереди. Когда я поднимала голову, солнце слепило мне глаза, мешая рассмотреть её лицо. А я так хотела заглянуть в него – заглянуть и узнать её. Но пока мы брели, проваливаясь в снег, я могла видеть его лишь мельком. Длинный нос, щека, мокрая от испарины, красные пятна на шее.
– Куда мы идём? – снова спросила я.
Мама дышала тяжело, хрипы вырывались из её груди:
– Я не знаю, Айви.
– Я устала, – заныла я.
– Брось, ты у меня такая сильная девочка. – Она вытерла глаза рукавом. – Мы найдём место… где сможем немного передохнуть.
Поезд оглушительно взревел, и я проснулась, хватая ртом воздух.
– Дурной сон? – Соседка чуть улыбнулась мне. – Моей дочери Грейс тоже всё время снились твари, шныряющие в темноте.
Я зевнула и потянулась:
– Мне снилась мама. И это было очень волнительно, потому что я ничего о ней не знаю. Я даже не знаю, как она выглядела, и во сне её лицо всё время ускользало, а мне казалось, что вот-вот, ещё немножко – и я увижу её…
– О.
Повисло долгое молчание. Дама с книгой оглядела вагон:
– Так у тебя нет билета, да?
Я молча кивнула.
– Я никому не скажу, – шепнула дама. – Меня зовут миссис Хэвишем.
– А ваша дочь, она… Ну то есть она…
– Она боролась изо всех сил, но всё оказалось напрасно. – Миссис Хэвишем скользнула взглядом по моему лицу. – Давно это у тебя?
– Совсем нет. Началось внезапно и всё такое.
– Так всегда и бывает. – Она похлопала меня по руке. – Я рада, что место моей дочери не пропадёт понапрасну. Ты раньше бывала в городе?
– Можно сказать, нет. А какой он?
Моя спутница указала на окно рукой, затянутой в перчатку:
– Смотри сама.
Лес подходил к самой границе города. А потом исчезал. Не постепенно, а сразу: только что мы ехали среди деревьев – и вот уже вокруг городские дома и улицы.
Поезд шёл по широкому бульвару, уставленному шатрами и киосками. Бульвар то изгибался дугой, то выпрямлялся, то снова поворачивал. Фасады магазинов сверкали как новенькие монетки. Все дома были из жёлтого камня. Некоторые спереди были обшиты досками, у других стекла в витринах можно было откатить в сторону (не знаю уж, куда они там убирались), чтобы магазин превратился в грот, выходящий прямо на тротуар. Над магазинами располагались жилые квартиры, где на карнизах иногда попадались клетки с птицами. На других окнах висели шторы с изображением большого белого здания, в котором я без труда узнала Дворец Проспы.
Магазины были открыты, но прохожих оказалось на удивление мало. Я заметила нескольких женщин в ярких нарядах – юбки доходили им лишь до лодыжек. Одна из них везла коляску. Какой-то мужчина выгуливал кота на серебристом поводке. И нигде не было видно ни лошадей, ни повозок.
– А на чём же тут ездят? – спросила я миссис Хэвишем. – Где все экипажи и телеги?
– В городе не одобряют повозки, – объяснила она. – Грузы доставляются до семи утра или после десяти вечера. Горожанам настоятельно советуют ходить пешком.
– Но почему? И что же делать хромым и безногим?
– Светоч Справедливости верит в пользу физических упражнений. В деревнях и на фермах всё иначе, но здесь Светоч Справедливости ставит здоровье превыше всего.
Поезд проехал мимо торговых палаток, потом под громадным куполом, опиравшимся на четыре колонны красного мрамора, и оказался на проспекте с огромными домами без окон.
– Это городской совет и банк, – показала миссис Хэвишем. – А вон там – казармы, где квартирует и учится гвардия Светоча Справедливости.
Дома были сложены из светло-коричневого кирпича, фасады их украшали ребристые колонны, ослепительно сверкавшие на солнце. А по сторонам зданий красовались огромные плакаты и указатели. На первом была изображена красивая девушка в нарядном платье. Волосы у неё тоже были чудесные. Но она не улыбалась – она с ужасом смотрела на серое пятно у себя на руке. Ниже была надпись огромными белыми буквами: «БДИТЕЛЬНОСТЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО».
На следующем плакате не было картинок, только текст, чёрным по белому:
ПРИ ПОЯВЛЕНИИ ПЕРВЫХ ПРИЗНАКОВ, КАК ТО:
– беспричинная усталость;
– озноб;
– серые пятна на коже,
НЕМЕДЛЕННО ПРОСЛЕДУЙТЕ К БЕЛЫМ ПОЕЗДАМ. ОТПРАВЛЕНИЕ КАЖДЫЙ ЧАС НОЛЬ-НОЛЬ МИНУТ.
– Не волнуйся, – сказала миссис Хэвишем. – Хотя быть больным считается здесь преступлением, мы приехали по приглашению Светоча Справедливости.
– Почему людей высылают из города только за то, что они заболели?
– Никто точно не знает, как распространяется Тень, и это порождает страхи. Те, кто пока здоров, до смерти боятся больных, хотя нет никаких доказательств, что Тень заразна. Светоч Справедливости бережёт город как зеницу ока, не позволяя болезни разгуляться.
– А по-моему, это сущий бред.
– Ты не единственная, кто хотел бы, чтобы всё было иначе. – Миссис Хэвишем указала на другую сторону серебристого бульвара. – Эти надписи сейчас появляются по всему королевству.
Там стоял трёхэтажный дом, обнесённый красивой чугунной оградой. На нём красовался ещё один плакат про «первые признаки», но поверх него красной краской было жирно намалевано: «Избранница грядёт!» Два человека в одинаковых оранжевых комбинезонах уже закрашивали надпись.
– От этих надписей стараются избавиться сразу же, как только заметят, – сказала миссис Хэвишем. – Кто-то говорит, что их делают тайные враги
