– Как поразительно… О да, конечно, конечно, – сказал он, быстро подойдя к машине. Его пальцы парили над рычажками, и он поглядывал на серебряную сферу на вершине машины, но ничего не происходило. Энергия по-прежнему изгибалась в дуге, а двое подопытных продолжали бредить о свете, человеке и ноже.
Соколов отступил, оглядывая машину.
– Не понимаю, если электропотенциал в квадрате равняется заряду в третьей степени, то ведь наверняка должно…
Молодой доброволец Стилтона закричал. Из носа юнца и из-под закрытых век хлынула кровь.
Стилтон оттолкнул Соколова в сторону, опрокинув его на подмостки. Затем наклонился, его пальцы сжали за что-то тяжелое и холодное. Он распрямился.
– Нет! Не надо! Что вы задумали? – воскликнул Соколов с пола.
Стилтон не обратил внимания. Он размахнулся ломом со всей силы и разбил самоцвет над головой своего подопытного. Последовали хлопок и ярко-синяя вспышка, после которой перед глазами Стилтона поплыли фиолетовые пятна; он заморгал и увидел латунную клешню, свешивающуюся со сломанного сустава. От кристалла – соколита – не осталось и следа. Он успешно выбил его из машины, и только это имело значение. Когда звон в ушах улегся, в театре стало тихо. Опустив взгляд, он увидел, что бак с ворванью в основании машины потемнел.
– Вы безмозглый, безмозглый…
Глаза Соколова расширились – он видел только лом в руках Стилтона. Тот отпустил лом, и инструмент упал на сцену со стуком.
Зал был полупустым, но оставшиеся зрители вернулись к сцене. Когда опасность миновала, им стало интересно увидеть последствия катастрофического представления.
Да… представления. Стилтон кивнул сам себе. Представление. Вот что это такое. Фокусы под прикрытием лекции. Да, идеально. Оставалось только заплатить газетам, чтобы они осветили эту историю на следующее утро, историю, посвященную дерзкому – нет, скандальному зрелищу в Королевской кунсткамере. Это скроет истинное положение дел, а редактор не только жадина, но и кое-чем обязан Стилтону…
Стилтон бросил взгляд на королевскую ложу и с некоторым облегчением увидел, что она пуста. Герцог со свитой ушел.
Он подошел к краю сцены – переступив через Соколова – чтобы обратиться к остаткам толпы.
– Конечно, – сказал он, – вас всех ждет возмещение стоимости билета. Прошу, сохраните их и представьте в кассе при ближайшем удобном для вас случае. Благодарю!
Он поклонился, присовокупив взмах рукой. Когда он распрямился, увидел, что вся толпа смотрит на него.
А потом кто-то захлопал. Стилтон прищурился, приподнявшись на цыпочках, вглядываясь на галерку зала. По центру сидел молодой человек, тощий, с тонкими усиками и застывшей на лице улыбкой. Он хлопал, то ли не замечая, что больше никто не аплодирует, то ли не обращая на это внимания. Стилтону показалось, что он его знает, но он не был уверен. Это гость с особым приглашением? Возможно. Нужно проверить.
От главных дверей Королевской кунсткамеры через выходящую толпу начали пробиваться новоприбывшие. Стилтон заметил высокие белые шлемы и сине-зеленые мундиры и вздохнул. Парадная гвардия. Этого ему только не хватало. Его карманы глубоки, но не бездонны, а чтобы избежать скандала, от них придется откупаться. В этом месяце к расходному счету «Горнодобывающей корпорации Стилтон» понадобится очень творческий подход.
– Вы, Арамис Стилтон, слабоумный остолоп.
Стилтон бросил взгляд на Соколова, который приподнялся на локте.
– О, заткнитесь, – ответил Стилтон, направляясь к кулисам. Нужно перехватить Парадную гвардию и убрать их от сцены. Когда он проходил мимо Тобермана, ассистент схватил его за рукав.
– Подопытные, сэр!
Стилтон раздраженно зашипел.
– Провались ты, неужели не видишь, что я занят? Мне нужно предотвратить сразу несколько кризисов. А теперь будь добр, отпусти…
– Нет, сэр, послушайте! Они мертвы. Их убила эта проклятая машина Соколова.
Стилтон почувствовал, как его покидают силы.
– Мертвы? Что же, оба?
– Мертвы, сэр! – Тоберман содрогнулся и сорвал шапку с головы. – А что они говорили… ужасные вещи, сэр! Уверен, это ересь.
Стилтон вывернулся из хватки Тобермана и прижал молодого человека к стене, сунув кулак под подбородок Тобермана и закидывая ему голову.
– А теперь послушай-ка меня, дружок: что бы ты там ни видел – забудь все. Это был чудесный вечер со сверхъестественными развлечениями, не больше. Шоу, дружок, шоу. Ну, понял ты меня?
– Прошу, мистер Стилтон, мне больно.
Стилтон зашипел и навалился на Тобермана сильнее. Он не был силачом, а Тоберман был куда моложе, но на его стороне был объем.
– Возьми пятьдесят монет из моего кабинета и избавься от тел.
– Я… что?
Стилтон бросил взгляд на сцену.
– И не переживай насчет нашего друга Соколова. Я с ним разберусь. А теперь иди, да пошевеливайся.
Он отпустил Тобермана, который съехал по стенке, хватая ртом воздух.
Тогда и появились два офицера Парадной гвардии в красном. Увидев Стилтона и пыхтящего Тобермана, они немедленно направились к ним.
– Давай, дружок, – сказал Стилтон, хлопнув Тобермана по спине. – Отправляйся.
Тоберман покачал головой, потом ушел, протиснувшись мимо офицеров гвардии и улизнув в коридор.
Стилтон выпятил грудь и сунул большие пальцы в карманы жилета. Когда гвардейцы приблизились, он почувствовал, что руки трясутся, а в груди колотится сердце. Эксперимент Соколова обернулся катастрофой. Погибли двое – и все по его вине. Если бы он не стал организовывать это мероприятие, не был бы так увлечен улучшением своего положения среди элиты города, ничего бы не случилось.
Он лишь надеялся, что однажды сможет себя простить.
Сидя на галерке, молодой человек с тонкими усиками откинулся назад. Закинул ноги на спинку кресла перед собой, потом наклонился и смахнул пылинку с ярко-белых брюк. Пустые сиденья перед ним были оставлены в беспорядке, когда публика бежала на выход. Занавес на сцене уже был опущен, а перед ним тихо беседовали гвардеец и пара работников.
Человек откинулся и заложил руки за голову, обдумывая события вечера. Машина Соколова оказалась любопытной, даже издали – человек был рад, что прихватил телескопические оперные очки, свое собственное маленькое изобретение на основе общедоступных линз. Пока он сидел и наслаждался перипетиями представления, он начал набрасывать на старом конверте схему машины. Или по крайней мере то, что смог разобрать поверх голов сидящих перед ним – временный театр Стилтона был впечатляюще устроен, но все же из приемного зала Королевской кунсткамеры вышла скверная аудитория.
Он оглядел свой набросок. Многие из центральных компонентов сами по себе не были экзотичными. Но машина казалась гениальной… нет, это слабо сказано. Она была… что ж, тут подойдет только одно слово – простой. Он считал себя изобретателем и инженером, но он занимался тяжким трудом. Он корпел над своими устройствами. И работа того стоила.
А машина Соколова? Она отличалась элегантностью многолетнего опыта, такого отточенного знания, что оно достигло уровня чистой интуиции.
Конечно, машина – еще не все. А вот эти кристаллы – как он их назвал? Соколиты? Ха, ну естественно. Вот они еще
