– Я искала тряпку, но нигде не было, – оправдывалась Тома. – Я пролила чай и не знала, как убрать… Но я… как это по-английски… не специально! Я не хотела!
– Ну да! Я видела, как ты пялилась на меня! Решила сделать мне гадость?
– Что?! Я тебя знаю только пять минут!
– Брин, зачем ты нападаешь на новенькую? Это всего лишь полотенце! Посмотри, как она перепугалась! А что у тебя с шеей? – Девочка из второй спальни подошла к Томе, обеспокоенно разглядывая ее ожоги.
Да-да, именно обеспокоенно. Без испуга, отвращения или жалости. Тамара ожидала чего угодно, но не участия.
– Я… попала в пожар, когда была маленькая, – неуверенно протянула она, машинально касаясь шеи.
– Болит? – спросила ее защитница.
– Нет, – Тома пожала плечами.
Из дверей уже выглядывали растрепанные со сна девочки в пижамах.
– Что случилось? – зевнув, поинтересовалась одна из них, худая и долговязая.
– Брин устроила скандал из-за испачканного полотенца, – сообщила африканка. – Совсем напугала новенькую!
– Зури, она нарочно! Она вытирала им пол! – Брин сердито уперла руки в боки.
– Не придумывай, – попыталась ее утихомирить долговязая. – Она только вчера приехала, ничего здесь не знает… Как тебя зовут?
– Тамара.
– Очень приятно, я – Ханна.
Тома стояла, не веря своим глазам и ушам. За нее заступились! И кто? Совершенно незнакомые девочки, которых по ее вине разбудили в несусветную рань.
Брин насупилась, схватила свое полотенце и демонстративно удалилась в спальню. Остальные обступили Тому, засыпав ее вопросами. Когда выяснилось, что Тамара – сирота, которая всю жизнь провела в интернате, градус сочувствия и симпатии зашкалил окончательно. Ханна предложила свое запасное полотенце, Зури принесла экзотические сухофрукты. Даже с тотемом удалось выкрутиться: Тамара наплела, что не знает своих родителей, а первую трансформацию помнит плохо из-за шока. И мадам Венсан, мол, запрещает перевоплощаться до специальных обследований. Девочки проглотили вранье на ура.
Мисс Вукович была права: летние отличались дружелюбием. За исключением разве что Брин. Вернувшись в комнату после первого в своей жизни компанейского кофепития, Тома застала соседку в слезах. Та ничком лежала на кровати и содрогалась от рыданий.
– Слушай, прости меня за полотенце, – Тамара виновато вздохнула. – Я испугалась, что меня будут ругать. Я не знала, что оно твое!
– Там монограмма! – всхлипнула в подушку девочкаальбинос.
– Пожалуйста, извини. Я постираю.
Брин села и уставилась на Тому мокрыми глазами. Ее лицо пошло красными пятнами, от чего брови стали казаться еще белее.
– Я думала: откуда у тебя кровь? Почему ты ее не заметила? Если больше не было следов на одежде, значит, порез был свежим. Ты поранилась здесь.
– Да… И что такого?
– Ты ведь пила чай. Разбила кружку. И я поняла, что ты спрятала осколки здесь, когда я проснулась, – Брин шмыгнула. – Вот они.
И она протянула Томе пакет с фарфоровыми черепками.
– Ты залезла в мой рюкзак?! – Тамара перешла в наступление.
– Да. И это стоило того, чтобы найти мою кружку.
– Твою? Да ты издеваешься…
– Нет! Это ты издеваешься! Что я тебе сделала?! – Брин снова разрыдалась.
Тома не знала, что делать. Во-первых, таких плакс в детском доме не было. Во-вторых, обычно жертвой была она сама. Чтобы не усугублять, Тамара решила ретироваться. Надела толстовку с высоким воротом – сегодня ей и так четыре раза пришлось рассказывать о пожаре – и вернулась в гостиную, чтобы рассмотреть, наконец, книгу про тотемы. Но и тут Брин не дала ей расслабиться: выскочила из спальни, демонстративно промаршировала мимо и вылетела на улицу, хлопнув за собой дверью.
– Куда она? – спросила Тома Зури, которая валялась на соседнем диване, задумчиво переключая каналы.
– К мисс Кавамура, наверное, – лениво отозвалась та. – Жаловаться.
– А она строгая? – забеспокоилась Тамара. – Неудобно вышло с Брин: я и кружку ее взяла, и полотенце…
– Не обращай внимания, – Зури махнула рукой. – Мисс Кавамура – добрая и тихая.
– Ее надо видеть, – кивнула Ханна. – Ее тотем – рыба.
– Рыба?
– Ну да. Какая-то маленькая, точно не помню.
За кофе Ханна Оттер рассказала о собственном тотемном животном, выдре. И теперь Томе во всем чудилось сходство новой знакомой с этим зверьком: длинная шея, манера поднимать подбородок. Все ее долговязое туловище казалось вытянутым, а гладкие темно-русые волосы напоминали шелковистый мех.
Ханна приехала на остров из Америки, ее сразу выдали гортанный выговор и идеальная улыбка. То ли из-за роста, то ли из-за прямоты и доброжелательности она была среди первокурсниц лидером. Показала Томе чуланчик под лестницей, где хранилось все необходимое для уборки, внесла в график дежурств и перезнакомила с остальными обитательницами домика.
– Бриндис хорошая, – объяснила Ханна. – Просто немного избалованная. Она не привыкла жить далеко от дома, скучает по маме, вот и срывается постоянно. Плюс она дико умная, у нее ай-кью – сто шестьдесят. У всех гениев свои заскоки. Брин вот цепляется за свои вещи и по пять раз в день звонит домой.
– Наверное, у нее хорошие отношения с мамой, – Тома понимала, почему других это забавляет, но сама откровенно завидовала исландке.
– А ведь у Брин есть старшая сестра, Сигрун, кажется, – поведала Зури, уроженка Кении, которая уже успела похвастаться своим тотемом – зеброй.
– И где она?
– В другом домике, она же четверокурсница, – Зури потянулась и выключила телевизор. – Кстати, нормальная и веселая девочка. Не понимаю, почему Брин вышла такой капризной…
Тома помнила, что название тотема должно упоминаться в фамилии, но никак не могла разгадать Бриндис: в атласе не было ничего похожего на Рефюрсдоттир. Или как там читалось это заковыристое исландское слово. И едва Тамара собралась спросить Ханну, как входная дверь распахнулась и на пороге появилась крошечная японка. Белокурая макушка Брин виднелась за ее спиной.
– Доброе утро, девочки, – мелодично проговорила гостья.
– Доброе утро, мисс Кавамура, – хором ответили все, кроме Томы.
– У нас новенькая, мисс Корсакофф, – японка наклонила голову. – Добро пожаловать в Линдхольм. Я слышала, у вас произошел неприятный случай… Мы должны непременно сесть за стол переговоров. Мисс Корсакофф, жду вас на кухне.
Тамара встала в нерешительности. Она понятия не имела, чего ждать от японки. Надо было вчера выяснить, какие у них тут наказания приняты. Ладно, если туалеты мыть. Но ведь в Англии, говорят, еще популярны розги…
– Все будет хорошо, – шепнула ей Зури.
И Тома последовала за учительницей.
Брин и Мисс Кавамура уже сидели за столом.
– Садитесь, – пригласила японка. – Вы очень расстроили мисс Рефюрсдоттир этим утром.
– Я извинилась, – буркнула Тома.
– Меня пугает не то, что вы взяли чужие вещи. Вы здесь первый день и могли что-то перепутать.
– Но ведь так и было! – Тамара с отчаянием потрясла ладонями. – Я не знала, где лежат тряпки и…
– Прошу вас, мисс Корсакофф, дайте мне договорить, – твердо продолжила мисс Кавамура. – Вы пытались скрыть свой проступок, хотели обмануть девочек и меня. Здесь это недопустимо.
– Я боялась…
– Уверяю, за честность вас никто не будет ругать, – японка пристально смотрела на Тому, заставив ее опустить глаза. – Но за попытку обмана я прошу вас сегодня помочь синьоре Коломбо убрать в столовой после завтрака. Из-за этого вы опоздаете на тренировку по трансформациям, но я предупрежу профессора Эдлунда.
– Тренировку? – опешила Тома. – А разве сейчас не каникулы?
– Каникулы. Они закончатся через две недели, после летнего солнцестояния. Но тренировки
