«А потом возвращается за вознаграждением? – удивился Симонов. – И ему безоговорочно верят и платят?»
«А нет тех, кто сомневается, – сказал Винт. – Считается, будто этот гад слово держит твердо. Была одна история: некий администратор какой-то станции на востоке метрополитена усомнился и платить отказался, так Кай на следующий же день притащил ему отрезанную голову преступника в доказательство, кинул под ноги со словами «кушайте, не обляпайтесь» и «ничего не надо, подарок от фирмы» и больше на этой станции не появлялся. А его ведь звали. Случилось там у них несколько очень нехороших убийств».
Неприятный был разговор. К тому моменту, как закипел чайник, у Влада возникло ощущение, будто его всего в дерьме вываляли. Ему очень много сил потребовалось, чтобы держать лицо, вернувшись в палатку. А еще он понял одну вещь: несмотря на рассказанное, его отношение к сталкеру не поменялось ни на йоту. Обидно лишь стало – столько аргументов в защиту Кая пришло в голову после, а в тот момент, когда Винт наваливал кучи словесного сора, Влад ему так и не возразил. Зато потом все скороговоркой Глебу высказал, когда тот тоже решил посплетничать.
«А ты знаешь, что этот сталкер, с которым ты ходишь, однажды…» – начал друг, и Симонов ответил:
«Знаю! И про отрезанную голову, и про девицу, застреленную в живот, и про десятки или даже сотни преступников, которых Кай ликвидировал! И правильно сделал! В метро столько развелось тварей в людских обличьях – куда там мутантам! А Кай… он от них человечество чистит».
«Я бы вот тоже насильников душил голыми руками, а еще лучше – отрезал бы им самое дорогое, – признался Глеб, улыбаясь с облегчением, словно скинул с плеч неприятную обязанность. Может, и правда скинул: с Винта сталось бы попросить друзей Влада, так сказать, уберечь его и открыть ему глаза. – У меня ведь у самого сестра подрастает – все понимаю и заранее за нее боюсь».
«Я считаю, Кай очень правильную работу выполняет: чистит человеческое общество от мерзоты всякой, – сказал парень серьезно. – Потому что лично я вряд ли смогу спокойно и осознанно убить человека, даже если он и достоин смерти. В перестрелке, если на нас кто-нибудь нападет, рука не дрогнет, а вот залечь в засаде, прицелиться и нажать на курок – не сумею точно. И с Винтом я не согласен. У всего есть свои пределы, а если человек живет, не видя берегов допустимого, то должен знать: рано или поздно он встретится с тем, для кого границ тоже почти нет».
«А ты уверен, будто знаешь, где эти пределы у Кая?», – поинтересовался Глеб.
«С уверенностью не скажу, конечно, – ответил Влад, – но я ведь с ним все эти дни почти постоянно: и в туннеле, и на станции, и в палатке одной живем. В отличие от Винта, в мелочах Кай никогда не врет, поучать тоже не стремится, рассказывает, учит, делится собственными мыслями, но не давит, позволяет самому решать, нужно или нет. Мне очень нравится подобное отношение. И философия у него… вроде бы впервые о чем-то говорит, а я словно уже знаю все наперед, лишь в памяти освежаю».
«У… – протянул Глеб, – все с тобой ясно».
«Чего ясно-то?» – поинтересовался Симонов.
Его собеседник лишь рукой махнул:
«Не обращай внимания, завидую, но очень по-хорошему. До этого Кая ты неприкаянным ходил и жил, словно через силу. И мне действительно наплевать, что там Винт болтает».
Распрощались они по-прежнему друзьями, а ведь Влад уже мысленно готовился к тому, что либо Глеб его пошлет, либо он сам не выдержит. Однако обошлось. Друг оказался настоящим, а не так себе приятелем от скуки, и это несказанно радовало.
– Все же спишь, – фыркнул Кай, наклонившись к самому уху.
– А?.. – парень, слишком глубоко погрузившийся в воспоминания, а может, и действительно сморенный неожиданно налетевшей дремой, удивленно моргнул.
– Ничего, – сказал Кай. – Я, признаться, тебя совсем загонял. Извини.
– Да ну, глупости! Пойдем, мне особо собирать и нечего, – ответил Влад, поправляя свой автомат и ставя его на предохранитель. От непрошенных извинений в груди потеплело. – И…
Он не договорил, неясное ощущение взбаламутило нечто в душе – словно в самый центр спокойной глади подземного пруда кинули камень. Иллюзорная мелодия туннеля истончилась, а затем, наоборот, стала громче, настойчивее, призывнее – аж дух захватило. И она даже отдаленно не походила на ту мерзость, которую он почувствовал от зова твари.
– Что такое? – спросил Кай так, словно поведение Симонова его нисколько не обеспокоило, будто для того в порядке вещей – зависать на половине фразы.
Влад вдохнул-выдохнул, отогнал внезапное раздражение и даже какую-то странную детскую обиду, попытался объяснить:
– Нам… кажется, нужно туда.
Кай почему-то понял и поверил, кивнув, он сказал:
– Если ты уверен, то конечно. Идем. И молчи ради всего святого, не спугни ощущение. Туннели не подсказывают дважды.
Парень хотел попросить объяснить поподробнее – выходило, Кай знал, что именно с ним творилось? – но только стиснул зубы. Все вопросы можно было задать и потом, сидя в палатке за чаем.
Глава 14
Тьма все так же колыхалась вокруг – мягкая, призывно подгоняющая, шелком проходящаяся по коже. Тусклый свет едва рассеивал ее.
А потом под ногу попало что-то мягкое, Симонов запнулся и начал падать вперед. На плечо тотчас опустилась рука, сильно сжались пальцы. Кай дернул его назад, заставив отступить на три шага, загородил плечом, и только затем посветил вниз.
Ночной кошмар стал явью, апатия и безысходность рухнули Владу на загривок тоннами камня. Даже удивительно, что вокруг было все так же тихо и спокойно.
«Бесшумно», – мысленно констатировал парень. Зовущая мелодия туннеля иссякла, а он и не заметил.
В синем сумрачном свете мертвенно-бледное лицо Марии с заострившимися чертами и пустым взглядом казалось одновременно и прекрасным и пугающе-отвратительным. Он смотрел, не в силах отвернуться, и только когда Кай, наклонившись, прикрыл ее глаза, сумел разглядеть и позу, сразу показавшуюся ему неестественной: вывернутая в локте рука, согнутая под неверным углом шея. Следы крысиных укусов. Мертвое тело выглядело набитым требухой мешком. Темное, почти черное в неверном освещении пятно крови расплывалось вокруг головы, скатывались в небольшие углубления в полу тонкие ручейки-змейки. Влад вспомнил про Медузу Горгону из своего более раннего сна. А ведь Мария участвовала и в нем. Его словно подготавливали к ее смерти!
– Она никогда не пошла бы в туннель одна… – проронил Симонов непослушными губами, – да и дозоры… куда они смотрели?
– В другую сторону, похоже, – Кай усилил свет, повертев колесико на рукоятке фонаря.
Стали видны еще более пугающие подробности. Влад понятия не имел, почему, но кривой знак
