– Итак, мы знаем следующее, – подытожил Кай, – предположительный убийца у нас большеног, где-то сорок седьмой размер, если навскидку. Ну и у кого такой на Нагатинской?
Симонов честно попытался вспомнить, но не смог. Величина стопы была последней мелочью, на которую он обратил бы внимание.
– Ладно уж, не напрягай извилины, – разрешил его спутник. – Кто у вас занимается хозяйственной частью?
– Хряк, – обидное прозвище как-то само прыгнуло на язык.
– Извини?..
– То есть, Хрящ, – поправился Влад, мысленно кляня себя на чем свет стоит. – Анатолий Борисович, наш казначей.
– Дал же бог фамилию, – фыркнул Кай и вздохнул: – Ладно, неси мои пожитки, а здесь я уж сам. Мертвое тело кажется тяжелее живого, но все же девушка, негоже оставлять, хоть крысы и нашли ее раньше нас.
По пути назад Симонов будто отключился. Он помнил, как оттягивал плечо обычно такой удобный автомат, и натирала лямка, пот бежал по вискам и зависал на подбородке отвратительной каплей, срываясь затем вниз, а еще старался не думать, что Кай, следующий за ним, несет на руках мертвую Марию.
Эффект дежавю парень испытал на станции.
– А ведь ее убили вовсе не крысы, вы же и сами видите, Виктор Никитич, – без каких бы то ни было эмоций в голосе сказал Кай, передавая главе пакет с окровавленным камнем внутри.
– Я буду признателен вам, если займетесь и этим, – отвечал ему так же спокойно и буднично тот.
– Конечно, – обещал Кай и уже позже, отойдя от собравшихся зевак подальше, не обращая внимания на всхлипы, причитания и риторические вопросы женщины, которую глава крепко прижимал к груди, да и Владу не позволяя смотреть на горе близких Марии, заметил: – Сдается мне, дела-то связаны.
В палатку к казначею станции они нагрянули практически сразу, не давая ему опомниться и подумать, насколько стоит быть откровенным с пришлым сталкером. Насчет убийства Марии он уже был в курсе – по станции подобные новости разносились почти со скоростью мысли. Собственно, Кай и спешил именно поэтому.
– Да и вообще. Такая морока… такая морока, – причитал Хрящ, ерзая на стуле и то раскрывая, то закрывая с хлопком толстую старую тетрадь, в которой хранил все отчеты и расчеты. – Вот те же куртки, например. На ганзейских и северных ярмарках они стоят примерно по триста пулек каждая, у нас, на юге – по четыреста. Но не всякий же лично с Нагатинской куда-то отправится, правильно? Многие предпочитают через меня дальние заказы делать, поскольку триста – это на станциях типа Проспекта Мира, а он от нас… убиться лучше сразу, чем в путь отправиться. Вот! Обычные челноки цену накручивают – ой-ой, да и товар товару рознь. У меня же есть люди прикормленные. Понимаете меня?
Кай заинтересованно кивал, слушая все эти разговоры ни о чем. Влад, сидящий рядом с ним, стремился слиться со стенами палатки, молчал и вообще вел себя так, словно здесь и не присутствовал. Казначей, польщенный вниманием к своим заботам, заливался соловьем.
– И ладно бы только это, – вздыхал он. – Габариты ведь разные у всех. Кто-то вымахал до, прямо скажем, неприличных размеров. Другой, наоборот, мелким уродился. Я сам… – он развел руками и, изображая смущение, принялся смотреть в пол, – тоже далеко не эталон. Ох… – потом окинул сталкера внимательным взглядом и поинтересовался. – Вот вы где отовариваетесь?
– Не там, где все.
– Ну да, ну да, – вздохнул Хрящ. – И дорого, небось.
– Дорого, – согласился Кай.
– А вот нам надо подешевле, но так, чтобы качество не страдало. Скупой платит дважды. Слыхали? Вот! Очень правильная мудрость, я вам скажу, – он наверняка хотел рассказать еще что-то, но Кай успел перехватить инициативу в разговоре:
– Мне подешевле не выходит. У меня лапа длинная, узкая, и при этом подъем высокий. Видите? Даже ботинки ношу, а не обычные сапоги. Не потому, что щегольнуть стремлюсь, просто долго в обычной кирзе не прохожу – ползти придется.
– Ах, как же я вас понимаю! – воскликнул казначей. – Мне вот вообще ортопедические стельки показаны, да только не найти их теперь. Эх… сволочи, наделали… – и ударил себя по округлой коленке. – Если бы не Катаклизм…
В этот момент в палатку заглянул Алексей, кивнул отцу, Каю и тотчас вылез обратно; Симонова проигнорировал, но тот в обиде не остался.
– У Алешеньки тоже стопа очень большая. Как же я намучился, отыскивая для него сапоги аж сорок седьмого размера. Не ценит – вот ведь беда. А я всю душу в него вложил.
Влад, казалось, кожей ощутил напряжение, пронизавшее палатку, но уже через мгновение его и след простыл.
– Так о чем вы хотели узнать? – откашлявшись, спросил Хрящ.
– Дело в том, что возле тела Марии мы обнаружили очень отчетливый след сапога.
– И вы полагаете…
– К моему огромному сожалению, он нечеткий и смазанный, но по мыску я предположил бы ногу недлинную, – парень чуть не ойкнул, услышав подобное, но вовремя сообразил, что сталкер сказал это специально. – Можете мне назвать тех, у кого на Нагатинской такие?
Хрящ снова раскрыл свою тетрадь. Он дотошно перечислял фамилии, временами разбавляя их комментариями. Кай внимательно слушал и кивал.
– Не сообразил? – спросил он позже, когда они вылезли из палатки казначея и брели к своей.
Влад кивнул.
– Я исхожу из того, что убийца не заметил, как наследил. Если Марию он лишил жизни в состоянии аффекта, то, скорее всего, испугался и убежал, не думая вообще ни о чем, а затем понадеялся на крыс. Он очень скоро узнает о нашем разговоре с казначеем и сильно удивится.
– Он поймет…
– Что я специально спросил о людях с маленькой ступней, и решит, будто я уже практически вычислил его.
– Он же начнет действовать!
– Верно, – улыбнулся его наставник, – и тем самым выдаст себя окончательно.
Симонов открыл и тотчас закрыл рот. У него в голове не укладывалось, как можно за какой-то час раскрыть убийство, а Кай стоял напротив и не спешил упрекать его в идиотизме, улыбался, и глаза у него светились нетерпением и азартом.
– Хотя он вполне может и затаиться, – заметил он. – В любом случае, оглядывайся почаще – мало ли.
Влад кивнул. Вначале он хотел спросить, кого Кай подозревает, но потом решил не делать этого.
– Я могу ошибаться, – ответил сталкер на незаданный вопрос. – Если я открою имя, ты, скорее всего, поверишь и свои подозрения откинешь в сторону. А этого не нужно. Особенно, если я все же попаду впросак. Ты достаточно давно живешь на Нагатинской, многих знаешь.
– И что же мне делать?
– Оглядываться. И думать, как можно больше, – посоветовал Кай. – О том, например, с кем можно поговорить о Марии. Ведь с кем-то же она дружила?
– С Диной!.. Они были лучшими подругами, – сказал парень, удивляясь, почему сразу не подумал о девушке. – Дина, наверное, переживает.
– Умница, – похвалил Кай. – Но со мной она откровенничать не станет. Я для
