– И тогда вообще полный капец… – произнес Семен.
– Угу, – не стал обнадеживать его сталкер. – И все же… связана смерть племянницы главы с симбионтом или нет?
– Если принять во внимание нападение… – сказал Семен, – то связана.
– Аккурат наоборот, – возразил Кай. – Слишком быстро. Симбионт решил избавиться от меня накануне убийства, и этих двоих поймал у костра и обрабатывал вряд ли в тот самый момент, когда я беседовал с казначеем. Хотя… – он замолчал и сощурился что-то явно припоминая, а потом воспроизвел описание кривоногого: – Молодой, рослый и какой-то гадкий. Бесцветная моль, словно природа ему меланина недодала…
Семен аж крякнул, услышав это.
– Ну, господа, ваши соображения. Внешность-то весьма примечательная, – заметил Кай.
– Да только мужик – не девка, сам понимаешь, – сказал Семен. – Фигуры – это да. Своих знакомых в темноте на фоне костра вмиг различу, но вот спроси ты меня, какого цвета глаза, например, у Кириллыча, или цвет волос…
– С тобой все ясно. А ты, Влад, чего ерзаешь?
– Да так… – проговорил тот.
Он-то как раз очень тщательно сравнивал себя со всеми поклонниками Марии, особенно если девушка была благосклонна к ним. Симонов, у которого с темным пигментом все было в порядке, постоянно размышлял о том, что долговязый, белесый Алексей нравиться не мог в принципе. Однако Мария с ним общалась весьма охотно; даже в северный туннель ходила, пока тот еще считался полностью безопасным. Вероятно, тот разговор, который Влад невольно подслушал, касался одного из свиданий.
На мгновение почудилось, что вот она, разгадка! Кай ведь рассказывал, будто у твари имелось чутье именно на тех, кто мнил себя лучше других. Алексей не только у их троицы стоял поперек горла, но и у многих на станции. На того же нарика-Женьку просто косились и следили, как бы не напортачил. А вот Алексея считали молодым говнюком, которого лучше бы на выстрел к административной работе не подпускать, но ведь, гад, пробьется все равно – и по праву рождения, в том числе. Казначей точно пристроит его куда-нибудь. Могла ли Мария пойти с Алексеем в чертов туннель? Если уже неоднократно ходила и доверяла, то, скорее всего, да.
Если Влад выскажет сейчас свои подозрения, Кай наверняка с ним согласится. Ведь все очень логично выстраивается. И они найдут и обезвредят сына казначея, отчитаются перед Щербиным. А потом произойдет какое-нибудь новое убийство или пропажа, и Алексей окажется не при делах. И что тогда? Как быстро припомнят про их взаимную неприязнь? Сложат два и два и решат, будто парень все затеял нарочно. Он может хоть до посинения с пеной у рта доказывать отсутствие злого умысла, но даже если сумеет убедить главу и Кая, все равно не отмоется.
Следовало знать наверняка или вооружиться такими железобетонными доказательствами, чтобы впоследствии не превратиться из охотника в добычу даже в самом неблагоприятном случае. Значит, нужно пойти к Дине и поговорить с ней – настойчиво, благожелательно, убедительно – так, как только Кай умеет. И думать именно головой, а не иными частями тела. Конечно, очень хотелось бы, чтобы симбионтом оказался именно Алексей, но вряд ли Симонову так повезет.
– Владушка? Ты с нами али уже нет? – подозрительно ласково спросил Кай, вытаскивая его из омута размышлений.
Парень хватанул ртом воздух, словно действительно вынырнул на поверхность, и даже помотал головой, приходя в себя.
– Я, разумеется, с вами и… пойду вот прямо сейчас поговорю с Диной. Это подруга Марии, я рассказывал.
– Знаю. Хорошо, – подтвердил Кай. – Сейчас чай допьешь, свои подозрения озвучишь – и иди, куда угодно.
– Но… – Влад растерянно посмотрел на него, затем перевел взгляд на Семена, будто ища поддержки. – Это ведь неправильно.
– Как и отпускать тебя из палатки одного, без охраны. Я, честно говоря, несколько не в той форме, чтобы за тобой следить.
– Да и не надо!
– Владлен Симонов, – собственное имя внезапно обрушилось и придавило каменной плитой. Под прямым пронзительным взглядом сталкера захотелось вжать голову в плечи. – Не скажу, будто очень часто, но я терял друзей, которые абсолютно так же о чем-то догадывались, но не говорили, а собирались проверить еще раз. Они уходили во тьму и не возвращались. Не все, разумеется, но были и такие. И я до сих пор корю себя за то, что не остановил, не усадил напротив и не заставил все рассказать. Не надо еще больше отягощать мою далеко не кристально чистую совесть.
– Но не могу же я… наговаривать на невиновного, – прошептал парень, однако внезапно очень четко осознал: нельзя мямлить, да и просьбами и оправданиями Кая не проймешь. Достучаться до него удастся, лишь высказав свои сомнения, причем аргументированно. – Ты же сам говорил о вреде озвучивания версий. Я ведь могу и ошибаться! А после того, как ты узнаешь имя, примешься искать в том же направлении и можешь упустить настоящую человеко-тварь.
Несколько секунд в палатке стояла тишина, давило со всех сторон напряжение, а потом Кай рассмеялся – звонко и очень заразительно. Заулыбался Семен, и даже у Влада губы растянулись, хотя на сердце оставалось по-прежнему тревожно.
– Вот же нахал! – проговорил Кай с неожиданным восхищением в голосе. – Не просто запомнил, а еще и использовал против меня!
Симонов с облегчением перевел дух, но явно рано.
– Тогда поступим следующим образом, – сказал сталкер. – Ты сейчас очень тихо, на ушко, шепнешь Семену имя и, так и быть, иди хоть к Дине, хоть на все четыре стороны разом.
– У тебя уникальный слух, – заметил Влад.
– Не наглей, – фыркнул Кай, опасно сверкнув золотистыми глазами, – хотя, если ты этим удовлетворишься, то могу и выйти.
– Не надо, – проговорил тот и добавил: – Пожалуйста.
– Салага, – совершенно необидным тоном произнес Семен. – Ну, давай, делись своим секретом.
Парень вдохнул-выдохнул. В голове промелькнула дурацкая мысль назвать кого-нибудь другого, однако показалась совершенно дикой и бессмысленной. Влад придвинулся к Семену поближе и прошептал прямо ему в ухо:
– Алексей.
Имени было достаточно. Тезок у сына казначея на станции не было.
– Все. Больше не задерживаю. Дуй к этой девчонке, – сказал Кай.
Симонов вылез из палатки, но сразу не ушел, прислушался.
– Ну?.. – тихо спросил сталкер.
– Чего «ну»? – сделал вид, будто не понял, Семен.
Кай тяжело вздохнул.
– Слушай, у меня голова просто-таки раскалывается, а еще работать. Не до тайн Мадридского двора и точно не до марлезонского балета, сиречь охоты на дроздов, если переводить с французского.
– Не жульничай. Не советовал бы я разочаровывать Влада, он мальчишка с принципами и тебе, между прочим, доверяет. Винт вон до сих пор страдает и не понимает, как вдруг оказался в недругах после столь продолжительного общения.
– Юношеский максимализм беспощаден, – с усмешкой проговорил Кай.
– И у меня давненько такое ощущение, будто у парня есть записная книжка для хранения всяких мелочей, которые люди как бы не замечают или считают неважными. Только блокнотик этот
