Ниад встревожился. Изор была всего лишь капралом, а капитан выразился очень точно: им надлежало удерживать этот жалкий комплекс до получения новых указаний.
– Ну мы и парочка, верно? – проговорила Изор, продолжая рисовать пальцем ноги карту. Та была на удивление хороша, особенно если проигнорировать кусочки чьего-то черепа вместе с ошметками мозга. – Армейское отребье, которое швырнули в бой, потому что им понадобилось больше тепленького пушечного мяса.
Ниад подумал: вот бы капрал прекратила философствовать и отдала наконец-то гребаный приказ.
– У нас та же самая проблема. – Теперь Изор встала на колени, подобрала какой-то хрящ и им обозначила периметр. На ее лице не отражалось ничего, кроме презрения к ситуации. – Ты дергаешься… – Она стукнула по ближайшей стене. Звон был ужасно громким, и Ниаду понадобились целых три секунды, чтобы справиться с желанием забиться в какую-нибудь щель. – …От любого шороха, и формационный инстинкт тебе не очень-то помогает.
Ниад никак не мог возразить. Когда выстрелом испарило голову солдата рядом с ним, он пошел вразнос.
Изор, ползая на коленях, нарисовала вторую схему. Ниаду следовало быть внимательнее, но он не мог ясно мыслить. Время от времени Изор поднимала голову, но если у нее и были какие-то выводы относительно происходящего, делиться ими она не спешила.
– Ты бы спросил, – сказала она наконец.
– Капрал?
– Спроси, почему я такая же, как ты. Солдат, который никому не нужен.
Теперь она добралась до личного.
– Почему, сэр? – спросил он с опаской.
– Когда-то я была командиром танка, – сказала Изор. – Хорошим командиром. – Она хмуро посмотрела на хрящ, потом вытерла перчатку и нарисовала новый периметр, на этот раз процарапывая его отбитым кусочком плитки, который издавал пронзительный визг, вырисовывая кривую. – Скучаю по этим чудищам. Видишь ли, обнаружилось, что у меня отлично получается говорить «нет» в ответ на глупые приказы.
Ниад против собственной воли выругался. Капрал была «падающим ястребом», прерывателем формаций. Но хоть формационный инстинкт не мог удержать его от потери сознания во время перестрелки, он всё же заставлял подчиняться приказам – даже приказам «падающего ястреба».
Изор подавила смешок.
– Ну ты и счастливчик, Ниад. Меня лишили офицерского звания и понизили до рядовой, заново впрыснули мне формационный инстинкт. Они так и не поняли, что во второй раз он тоже не прижился.
– При всём уважении, сэр, но почему вы всё еще с Кел?
В его тоне не было даже намека на уважение, но Изор, похоже, это не заботило.
– Потому что я нужна Кел, – сказала она. У Ниада по спине пробежали мурашки. – Любой другой капрал сидел бы здесь как пришитый. Я же вижу проблему, которую надо решить, и мы ее решим. Если я не ошибаюсь, еретики устанавливают какое-то оружие, чтобы прикрывать подходы, и они беспокоятся, как бы самим не попасть под удар, иначе перешли бы поближе. Ты ведь внимательно слушал донесения, да? Так или иначе, лучше ударить им в спину.
– Сэр, нас всего двое!
– Слушай, солдат, если ты так любишь жизнь, какого хрена подписался быть ястребом-самоубийцей? Давай посмотрим, сколько оружия мы сможем унести.
Ниад не испытал ни малейшего оптимизма по поводу количества гранат, которым его нагрузили. С другой стороны, Изор была снайпером, и если кому-то надо было изображать вьючную скотину, то только ему.
Изор, даром что чокнутая, точно знала, куда они идут. Пришлось пробираться через жилые помещения. Этот округ был выстроен в виде улья. Чтобы попасть из одного сегмента в другой, нужно было пройти сквозь чьи-то дома и офисы, комнаты, которые лепились друг к другу как ячейки, и лишь изредка попадался коридор, предназначенный скорее для перевозки товаров, чем для людей. Наверное, такую планировку предложил кто-то из Рахал. Ниад не мог представить себе, чтобы какая-то другая фракция выдумала подобное.
Когда они впервые столкнулись с мирными жителями – по крайней мере, по богато украшенным одеяниям и блестящим драгоценностям Ниад предположил, что это мирные жители, – он был потрясен тем, как решительно Изор их убила: три быстрых выстрела, три красные дырки. Он даже не успел толком разглядеть их лица.
– Они бы закричали, – объяснила Изор, хотя Ниад даже рта не открыл. – Не выношу крикунов.
Большинству мирных жителей не выпало шанса закричать.
Они входили и выходили из комнат, как жуки-мертвоеды, время от времени прорезая ходы в стенах оборудованием, которого у Изор не должно было быть. Ниад думал, что они вконец заблудились, но не решался отвлекать Изор, спрашивая, где они находятся. Его очаровали предметы, которые люди хранили в своих домах. Музыкальные инструменты, похожие на приспособления для пыток, придуманные Видона, – в особенности те, что с алчущими струнами. Парящие сферы, имитирующие приятные погодные условия на зеленых или фиолетовых планетах. Коллекция игрушек для кошек, но, к счастью, никаких следов самой кошки. Изор, вероятно, отнесла бы кошку к крикунам.
Изор продолжала сверяться с полевым сканером, сверлить отверстия и бормотать про углы обстрела. Ниад был поражен, что никто не слышал сверления. Оно было тихим, но он-то слышал всё так же отчетливо, как если бы сверло вгрызалось в доли его мозга.
– Вот они, – сказала Изор. – Они сносят стены, ошибки быть не может. – Ее снисходительный тон намекал, что на самом деле ей наплевать, понимает Ниад ситуацию или нет. – Так и думала, что это будет здесь.
Она отпрянула от последней дыры.
– Ладно. В другом конце того коридора есть машина. Ее надо поджечь, чтобы наши люди поняли: там что-то есть. Если побежим очень быстро, можем успеть. – Она приберегла осколок плитки и теперь принялась им рисовать. По крайней мере, она больше не использовала для своих схем жидкости мертвецов.
– Они увидят, как мы приближаемся, сэр.
– Они увидят, как приближаешься ты, – уточнила Изор. – Я обеспечу прикрытие. Я просто хочу, чтобы ты забросил как можно больше гранат туда, где стоит эта машина, и пусть там всё взорвется.
– Мы могли бы сперва убрать кого-то из них, сэр…
– Солдат, – жестко заявила Изор, – я что, разрешила тебе думать? Ступай прямо туда, брось гранаты и убирайся к чертям. Вот твои инструкции. Подтверди.
– Вас понял, сэр, – сказал Ниад,
