Гравитация восстанавливалась. Теперь надо двигаться осторожнее. На некоторое время она сосредоточилась на дыхании. У нее хорошие легкие, но дыхание казалось слишком поверхностным, что бы она ни делала. Было трудно не паниковать. Если она встанет слишком резко, все ее кости растворятся, и она прольется на пол, как чернила из перевернутой чернильницы – из нее получится клякса в форме Черис.
Она краем глаза заметила собственную тень, и от отсутствия девяти глаз Джедао сделалось больно, но скорбеть было некогда.
Она проглотила осколок. Продвигаясь вниз, он пронзил ее сердце.
Черис провалилась в воспоминание, где были смутные голоса, смех и смесь запахов вина, духов, цветов, а также полуоткрытая дверь: вечеринка. Женщина, темноволосая, благоухающая, с красивым лицом, с накинутым на плечи длинным красным пальто, прижималась к Черис. Рот у женщины был красивый, но совсем недобрый. Она носила перчатки – такие темно-красные, что они казались почти черными; дурной вкус, но никто не смел сказать ей «нет». Это была гептарх Шуос Хиаз, и она вынудила Черис отступить в комнату, где царили сумерки.
Руки Хиаз были в ее волосах, принуждая опустить голову для поцелуя. Одна рука блуждала по груди Черис, безошибочно находя каждый шрам под черной с золотом униформой, а потом задержалась над эмблемой бригадного генерала. Она велела Черис снять перчатки. Перчатки были черные, без пальцев. Черис знала, что ей не полагается спать с гептархом, но отказать она тоже не могла.
– Поздравляю с повышением, – сказала Хиаз. – Я всегда знала, что ты далеко пойдешь.
– Шуос-чжо, – сказала Черис, очень официально. Она вспоминала, откуда пришла, как десять лет назад была пехотинцем Шуос, как перевелась из штаба Хиаз в армию Кел при первой же возможности. – Простите, могу ли я предложить вам что-нибудь…
Хиаз одним томным движением стряхнула пальто. Под ним на ней была униформа Кел. Наряд сидел безупречно.
И если уж на то пошло, перчатки не были темно-темно-красными. Они были черными. Перчатки Кел, табу для Шуос.
Черис осознала внезапность своей эрекции и тот факт, что в один миг ее перехитрили по всем фронтам.
Она почти сказала «нет», пусть даже гептарх могла положить конец ее службе Кел за нарушение приказа. Уничтожить карьеру, над которой она так усиленно трудилась, план, который она вынашивала так долго. Но она Шуос – а значит, собственность гептарха. Ей не к кому обращаться за помощью.
Шуосы не верили в секс без игр и обязательств. Руки Хиаз переместились вниз. На один красно-черный миг Черис подумала о том, чтобы убить ее лишь ради того, чтобы освободиться. Руки у Хиаз были очень шустрые. Невзирая на все попытки Черис не реагировать, ее пульс ускорился. Хиаз любила перемежать ласки неудобными вопросами.
Затем Хиаз потянулась вверх, чтобы расстегнуть пуговицы кителя. Черис схватила ее запястье. Взмолилась оставить китель.
«И я называю себя тактиком», – свирепо подумала Черис. Из всех тайных желаний оказаться во власти этого… Ее дыхание сбивалось. Она могла бы выжать из происходящего преимущество, если бы сохранила хоть частицу контроля. Она начала отвечать на вопросы Хиаз, направляя разговор в лучшее русло. Пока Хиаз думает, что Черис во власти желания, а не вынашивает план против гептархата, ей ничего не угрожает.
Хиаз пробормотала что-то о страхе и отваге, о зигзагообразных путях, которыми люди следуют между тем и другим.
– Чего ты так боишься? – с издевкой спросила она. – Думаешь, я причиню тебе боль? – Она встала на колени, всё еще в униформе, и взяла Черис в свой рот, бархатно-теплый.
Охваченная смертельным ужасом, Черис ахнула, и голос ее надломился, как у подростка. Банально, но правдоподобно. Глаза Хиаз, полуприкрытые длинными ресницами, на миг блеснули от триумфа.
Спустя годы Хиаз об этом вспомнит, чего и добивалась Черис; и после того, что случится у Адского Веретена, она предаст Черис страшной не-смерти в «черной колыбели».
Хиаз не закончила. Черис и не ожидала, что гептарх удовлетворится так легко, и это не стало сюрпризом. Пока всё повторялось снова и снова, Черис думала: «Меня здесь нет. Меня здесь нет». Но, разумеется, она была. После определенного момента она отказалась от попыток ввести Хиаз в заблуждение находчивыми ответами. У нее не осталось слов, только жалкое осознание того, что она не в силах заставить свое сердце биться медленнее.
Потом Черис закрыла дверь, которую Хиаз оставила полуоткрытой, уходя. Оделась, надела перчатки. Открыла дверь и прошла в ближайший туалет, не глядя ни влево, ни вправо, минуя людей, которые знали, что сейчас произошло. Закрылась в туалете и включила воду. Стала слушать, как та течет.
Сдвинула ткань одной перчатки и внимательно посмотрела на вены, на шрам, пересекающий основание ладони.
Она долго колебалась. Потом достала свой «Паттернер‐52» и положила рядом, на раковине. Накрыла его ладонью. Черис не питала иллюзий, что это будет безболезненно. Она пережила слишком много битв, и в любом случае небольшая боль – достаточно маленькая цена. По крайней мере, всё случится быстро.
Кто-то громко постучался.
– Открой, или я отстрелю дверные петли, – раздался голос, перекрывая звук текущей воды. Это была полковник Кел Гизед.
Черис испытала внезапное сильное желание снять перчатки и разрезать их на куски. Теперь люди знали, что она хотела переспать с другим солдатом, хоть это и было запрещено. Последним, с кем она хотела бы поговорить, был Кел, тем более начальник ее штаба. Даже Хиаз была бы предпочтительнее.
– Если заставишь меня стрелять, поднимется ужасный переполох, и это расстроит хозяина, а ты знаешь, как Андан ненавидят, когда кто-то портит вечеринку. Тебе будут напоминать об этом годами.
Черис поколебалась, потом отперла дверь и шагнула назад.
Гизед влетела как буря. Устремила на Черис долгий взгляд. Ее губы сжались в ниточку.
Черис невольно посмотрела в зеркало. Ее лицо выглядело чужим: слишком резкие черты, пустые глаза. Волосы в беспорядке; ей и в голову не пришло их пригладить пальцами.
Гизед закрыла дверь.
– То, что она с тобой сделала, неправильно.
– Полковник, я не потерплю таких речей о гептархе, – холодно проговорила Черис. Строго говоря, Гизед можно было предъявить обвинение в измене.
