(Интересно, что Джедао появился в женском теле, но, с другой стороны, Шуос никогда не обращали внимания на такие вещи. А вот у Кел, наверное, от этого случился припадок. Может быть, сам факт присутствия Джедао заставлял их так сильно дергаться, что они даже не осознавали значение тела.)
Потом Вахенц направилась в командный центр, чтобы встретиться с Лиож Цзай. Фамилия Лиож была проявлением манерности, но это определяло Цзай. Одним из качеств Цзай, которые нравились Вахенц, была лучащаяся искренность, пусть даже неразрывно сочетающаяся с прискорбно аскетическими вкусами в еде и напитках; Вахенц никогда не забывала приносить собственные закуски на совещания Цзай, чтобы не довольствоваться кислыми фруктами и несладким чаем. Тривиальные юридические моменты имели большое значение для Цзай, но из-за того, что она в них верила, другие люди тоже верили. Найдись у Вахенц больше времени, чтобы подготовить Цзай к грязной политической реальности, она бы придумала лучшее применение этой зарождающейся харизме. Впрочем, чего еще ждать от человека, который вырос в славной гильдии воинов? Цзай была глубоко уязвлена, когда гекзархи лишили ее поста оператора щитов из-за протестов против календарных экспериментов, но именно это и сделало Цзай полезной.
Вахенц надеялась, что криптологи Геренаг Абраны работают медленнее, что ее специализированные программы и более высокий интеллект – достаточное преимущество. Сама виновата, что раньше не заметила прослушку. Она не осознала, насколько хороши безопасники Абраны. Но едва увидев сообщение Джедао, она поняла: прослушка есть. Она взломала шифр слишком легко; послание было предназначено для глаз шпиона. И она знала Цзай – та не участвовала ни в каких тайных переговорах с чёртовым девятихвостым лисом-генералом. Значит, предполагаемым получателем сообщения были Абрана, Стоган или любой недовольный. Тот, кто поверил бы в ложь, потому что и так уже склонялся к вере в нее.
От недавнего всплеска диверсий и убийств легче не становилось. Большинство жертв были мятежниками низкого уровня, но люди разволновались, а волнение мешало ясно мыслить. Все действия были нацелены на лейтенантов Цзай, но не на нее саму. Они не нашли «логических скачков» или «лабиринтов» в сетевых системах Цзай – не потому что те были лучше спрятаны, но потому что нечего было искать, и люди Абраны обязательно обратят на это внимание.
К командному центру вели слабо освещенные знакомые коридоры. Системы безопасности и охранники знали ее и не помешали пройти через наружные периметры охраны и пустые посты операторов щитов прямо в святая святых. Ей стоило бы написать докладную записку, критикующую протоколы безопасности, но с этими дурнями все усилия пойдут прахом.
– Нужно поговорить с глазу на глаз, – заявила Вахенц, войдя. – Это займет всего лишь час.
Лиож Цзай встала, приветствуя гостью. Хотя Цзай спала так же мало, как и Вахенц, выглядела она невозмутимо и почти царственно.
– Конечно, – сказала она, как всегда официально. – Принимая во внимание ситуацию, нам о многом нужно поговорить. – И повернулась, чтобы установить нужный режим безопасности своего рабочего кабинета.
– Не будет никаких дискуссий, – сказала Вахенц. В ее руке уже был скорчер.
Цзай тотчас же всё поняла и потянулась к собственному оружию, но Вахенц оказалась проворнее. Разряд скорчера угодил Цзай в висок.
Предводительница еретиков тяжело рухнула на пол. Вахенц ненавидела вонь обугленной плоти и сожженных волос, но от Цзай больше не было толку, а чем меньше она могла рассказать людям про Вахенц, тем лучше.
Потом Вахенц присела и уложила тело в более приличную позу. Это было самое меньшее, что она могла сделать. Кроме того, пришлось признать, что у Цзай был безупречный вкус по части нарядов – перламутрово-золотые пуговицы, бледный шелк, безупречный силуэт и всё такое. Пусть от этого будет хоть какая-то польза в смерти.
Она ушла тем же путем, каким пришла. Люди ей доверяли и даже не подумали спросить, почему встреча вышла такой короткой. Ужасно жаль, что миссия заканчивается так ужасно, однако она с самого начала предупредила Хафн, что риск весьма велик. Больше всего она сожалела о смерти Пиоро. Так трудно найти достойного собеседника. Впрочем, вселенная обширна. Она непременно предложит Вахенц тех, с кем можно провести время за ужином, если продолжить поиски.
Кроме того, ей придется сочинить скучный отчет для Хафн, когда она выберется из Крепости. Похоже, Командование Кел не так уж заблуждалось, выпуская Джедао на волю – или, по крайней мере, Командование и Джедао использовали друг друга, хоть каждый и танцевал в этом балете свою партию, не обращая внимания на партнера. По меньшей мере досадно, что Джедао испортил ее миссию, но Вахенц ценила способного собрата по ремеслу, когда таковой ей попадался.
Полковник Рагат доложил, что Сияющий округ превратился в пустошь, куда никто не желал входить, за исключением каких-то трупных каллиграфов, намеренных запечатлеть это событие. Сопротивление в округе Зонта рухнуло, когда Знев Стоган увел свои войска, чтобы разобраться с каким-то внутренним кризисом. Округ Барабанщиков раздирали восстания. Черис спросила, что их вызвало. Рагат бросил на нее недовольный взгляд, потом сказал: «Общая жизненная несправедливость».
Утилизация тел предвещала проблемы. Черис наделила Рагата полномочиями призывать гражданских в округах, избавленных от ереси. Это спровоцировало хаос, взаимные обвинения и еще бóльшие беспорядки, но она должна была попытаться что-то сделать.
Один из Шуос сообщил о столкновениях между еретиками в округе Стрекозы. Черис казалось, она наблюдает, как шестерни в машине становятся на место – или исчезают. Она не могла сказать, что именно происходит.
10,6 часа спустя Доктрина сообщила, что календарные значения смещаются в сторону утвержденных норм.
После этого Черис спала долго и глубоко. Проснувшись, она оделась и, натягивая перчатки, замерла.
– Пропагандистские вбросы, – проговорила она. – Они предназначались не для еретиков.
– Я хотел, чтобы ты узнала, чтó мы уничтожаем.
– Почему это важно?
– Хочешь сказать, что нет?
– Нет, – ответила Черис. – Это совсем не то, что я говорю. Но у нас есть приказ.
– Я никогда об этом не забывал.
Когда пришло время, Черис направилась к офицерскому столу. Она на мгновение остановилась у порога, глядя не на людей, а на знамена с пепельными ястребами, светло горящими, каллиграфические свитки, гобелены. На одну головокружительную секунду почудилось,
