Беллуа положил руки на стол, сцепив их в замок.
– Поэтому следует установить, что означает его появление, – продолжил Мабир. – Кому предназначалось это послание и каким образом его следует истолковать.
– Ответ на первый вопрос очевиден, – отец обвел взглядом меня и Дариана. – Так или иначе, предназначалось оно моим детям.
Мабир благосклонно склонил голову набок.
– И поскольку они твои дети, а ты мастер-разводчик гнездовья Риата, сие событие имеет значение и для гнездовья, и для Риата, что усложняет прочтение.
– Да, наверное. Но нельзя отрицать, что мои дети играют здесь очень важную роль.
– Нет, – поправил Беллуа. – Если мы предположим, что неподалеку впрямь пролетал истинный Авар, нельзя отрицать, что важную роль тут играет владыка наш Коррузон: ведь все Высшие драконы есть Его отражения.
Мабир сразу же возразил:
– Об этом спорят мужи и более сведущие, нежели ты, добрый Беллуа…
– Коррузон – Расаа, глава твоего Храма, визирь самого Императора, хранитель Империи. С Коррузоном связано абсолютно все.
– Несомненно. Но в истории и легендах, ходящих по всему Гурваану, имеется масса упоминаний об Авар. Они появились раньше Коррузона.
Беллуа вздохнул.
– Коррузон есть живое воплощение силы, которая была до появления сущего: Изначальное Пламя рожденной из огня вселенной, чьи всполохи вытолкнули к небу горы и выскоблили землю для морей. Он был, есть и будет до скончания времен, – Беллуа говорил так, будто поучал упрямого ребенка. – Высшие драконы прошлого и будущего есть Его воплощения. Так утверждает Драконий Храм, Расаал. Так утверждают мерихемы. Данные слова правдивы, чему свидетельствует необъятная Империя, которую четыре сотни лет назад создал Коррузон и по сей день хранит. Как и вашу провинцию, Гэдию. Избавьтесь уже от своей нелепой, захолустной нужды цепляться за идолов далекого прошлого. Все Авар – Высшие драконы – есть отражения Коррузона.
– Этому противоречит статуя, что стоит посреди наших руин, – произнес Мабир. – Она появилась гораздо раньше и Гурваана, и Коррузона. И почему она изображает схватку двух Авар, если они оба – отражения Коррузона?
– Очевидно, то просто метафорическое изображение борьбы, – отмахнулся Беллуа, – не стоит воспринимать его буквально.
Вновь воцарилась тишина. Мабир и Беллуа буравили друг друга взглядами. Их внезапная стычка меня удивила. Я и не подозревала, что в Гурваане и провинциях спорят о нюансах Храмового писания, но быстро поняла, что сейчас дело в демонстрации власти. Витраж нашего скромного местного Храма изображал Коррузона Высочайшим из всех Авар, но рядом с ним были и остальные, включая Гетига. Я никогда не могла понять, что Мабир имел в виду, называя их «ипостасями» или «обличьями» Коррузона. Теперь Беллуа говорил об «отражениях». Вот что сбило меня с толку. Я представляла создание, которое способно отправлять в мир свои «осколки», чтобы видеть, слышать и, возможно, даже говорить от Его имени – как будто Гетиг был Коррузоном, просто сменившим шкуру. Такое утверждение показалось мне очень странным.
Но, прежде чем я успела сообразить, что к чему, Мабир сдержанно заговорил:
– Принимая во внимание описания и время – день до середины лета, – мы должны согласиться с тем, что молодые люди видели Летнего дракона… вне зависимости от того, кто он на самом деле – был ли он сам по себе или же являлся отражением Коррузона.
Беллуа промолчал с каменным лицом.
– Но это хороший знак или плохой? – приосанился Томан. Он не любил отвлекаться от дела.
Мабир задумался.
– Появление Летнего дракона не несет ничего доброго или дурного. Однако он символизирует то, что настал некий момент, ведущий либо к длительной эре перемен, либо к кратким свершениям, длящимся лишь один-единственный сезон. Иногда Гетиг прилетает в мгновения наивысшего достатка, поэтому его и называют Летним, – после солнцестояния, когда мир пребывает в изобилии. Но материальный мир непостоянен, и потому появление Летнего дракона способно предвещать как богатый урожай… так и засушливое лето, увядание. Здесь есть множество вариантов. Дариан не ошибся, когда назвал Гетига предвестником перемен. Правильнее, наверное, будет назвать его олицетворением вероятности. Он является лишь одним из проявлений Круговорота. И еще важен контекст. Например, сама местность, а именно деревня Риат, и если конкретнее – то окружение детей Маджи. Не забудьте и то, что к обстоятельствам причисляются и следующие события: ранение Френа и обнаруженный мертвый дракон, не говоря уже о случайном подношении – беспечно брошенной у древнего алтаря туше оленя. Все это не совпадения, и, учитывая страшные вести из Кулоды, они могут быть дурными предзнаменованиями.
Беллуа бросил на меня пытливый взгляд. Я прикусила губу.
– И теперь ты вернулся к тому, о чем говорил я, – кивнул он Мабиру. – Не бывает «местного» там, где речь идет о Высшем драконе, поскольку они есть отражения Коррузона. Явление Высшего дракона неизбежно влияет на судьбу нашего народа, а не только этой деревни. И, конечно же, не парочки подростков. – Беллуа подчеркнул последнее слово, и меня сразу охватило отвращение. – Если мы считаем, что от подростков знамение распространяется на гнездовье, а оттуда на деревню, то должны идти и дальше – до всего Гурваана и Коррузона. Авар – это отражения, или ипостаси, или иные воплощения Коррузона, истинного и неповторимого. Твои попытки отделить Гетига от Высочайшего бессмысленны. И, что гораздо хуже, эгоистичны.
Мабир прищурился.
– Нельзя прогнуть знамение под свои желания. Оно подвластно лишь само себе.
– Но как же знаки влияют на контекст? – вмешался Томан. – И Френ, и мертвый дракон, и олень…
Отец врезал кулаком по столу.
– Хватит уже про «контекст»! Нет никаких знаков, кроме Гетига! Остальное – мирские события. А зло, которое связано с ранением Френа, я искуплю. Я лично позабочусь о нем и дам ему работу в гнездовье. Я откуплюсь от беды, хотя поступил бы так и без всяких знаков, ибо это правильно. Вот, смотрите – я отменяю одно из ваших дурных знамений. Что касается мертвого дракона – мы им займемся! Подозреваю, что он обитал в дальней части гор. Мы исправим несправедливость тем, что сделали бы в любом случае: найдем и убьем браконьеров.
– Одобряю твой практичный подход, мастер-разводчик, – сердито произнес Беллуа. – Но если ты полагаешь, что отменишь знамения, вскоре убедишься, что лишь закрываешь глаза на их истинное значение. Как этот случай может послужить Коррузону и империи? Я опасаюсь худшего.
Отец покачал головой.
– Называя всякое случайное событие опасным знаком, вы только усложняете ситуацию. Утром я слышал, как Шуджа пукнул – что, теперь нужно зарубить курицу? Принести жертву?
– Зажечь благовония? – предложил Томан.
Дариан подавил смешок.
Беллуа стиснул губы в нитку.
– Насмехайтесь, если угодно. Но все события связаны, – он повернулся к Мабиру. – Ты сказал, дхалла, что здесь нет совпадений. Завязался плотный узел обстоятельств, которые нельзя отделять друг от друга. Ранение, забытая туша оленя и мертвый дракон бросают тень на роль твоих детей в этой истории. Оставишь без внимания столь
