– Давайте я вас провожу в Пулково, – сказал я. – Понимаю, тут большое здание, охрана… Но сейчас ночь. Только в аэропорту это не имеет особого значения. Да и охрана там более жёсткая. Подремлете на лавочке…
– Мы можем пойти в бизнес-зал, – ворчливо сказал Мшанин. – Нет, искренне благодарю за предложение помощи, но, право же, не стоит.
Я выжидающе смотрел на него.
– Хорошо, хорошо, – сдался Мшанин. – Всё равно уже не уснуть. Петя!
Юноша заворочался. Я встал, подошёл к двери. Приоткрыл её, выглянул в коридор.
Увидел высокий женский силуэт, мелькнувший в конце коридора. То ли услышав звук открываемой двери, то ли почувствовав мой взгляд, женщина обернулась – и мы с Машей посмотрели друг на друга. Потом она бросилась бежать в сторону лифтов.
Я опустил глаза.
Под дверью офиса стояла прозрачная пластиковая коробка с суси и сасими. Рядом – двухлитровая бутылка колы. Причём диетической, тьфу, мерзость. Но больше всего мне не понравился мобильник, прикрученный к бутылке колы скотчем.
Я захлопнул дверь, метнулся внутрь. Заорал:
– Ложитесь! За диван! Бомба!
Едва проснувшийся мальчик Петя отреагировал на удивление адекватно – соскочил с дивана, отодвинул его от стены и съёжился между диваном и стенкой. А вот Мшанин уставился на меня с изрядным сомнением.
– Это же «Лахта-центр»! Сюда бомбу не пронести, здесь датчики на входах!
Воротца анализаторов на входе и впрямь были, и, как я помнил, вполне себе работающие, а не отключённые по лени охранников. Но…
– Это газовая бомба, – сказал я. – Там яд. Как в поезде. Тут есть самоспасатели? Окно можно открыть?
Мшанин замотал головой.
– Пистолет! – потребовал я.
Мшанин не стал спорить и протянул мне оружие Бедренца.
– Звони охране, – сказал я, снимая пистолет с предохранителя. – Скажи, что тут, предположительно, химическая бомба. У них должны быть изолирующие противогазы.
– Зачем оружие? – спросил Мшанин, хватая трубку. – В газ стрелять будете, что ли?
– Если бомба взорвётся, я выстрелю в окно. Сквозняком всё будет высасывать в коридор.
– Или затягивать в комнату!
– Как повезёт, – признался я. – Звони!
Глава восьмая. Дочь капитана
Бедренец смотрел на меня с искренним удивлением.
– Денис, ты хоть понимаешь, что ты идиот?
– Михаил…
– Ты открываешь дверь, видишь на пороге бомбу и удаляющуюся преступницу. Да, я понимаю, что обезьяньи инстинкты требуют немедленно убегать. Желательно даже прятаться. Но делать это в комнате с единственным выходом, на пороге которой лежит бомба? Почему ты не перепрыгнул через эти тухлые сасими и не кинулся за Машей? Шансов уйти из зоны поражения было больше на порядок. На два порядка!
Мы сидели в служебном помещении охраны – просторном зале с экранами, демонстрирующими пустые коридоры и офисы. Газпромовские полицейские, и живые, и кваzи, носились туда-сюда как ошпаренные. Видимо, происшествие и впрямь было нерядовое.
Бомбу унесли через пять минут после того, как Мшанин позвонил в охрану. Пришли двое кваzи, даже без противогазов – да и на что им противогазы, на них яды практически не действуют. Сейчас творение японской кухни вместе с интернациональной «колой» было надёжно закрыто в герметичном стальном контейнере (мобильник на всякий случай срезали и унесли на проверку). В такие контейнеры, «бомбоящики», прячут подозрительные объекты на станциях метро и в других общественных местах, они способны выдержать взрыв трёх килограммов тротила и абсолютно герметичны. У охраны такая бронированная капсула, как выяснилась, тоже имелась.
Нас троих доставили вниз, усадили на диван и укутали в дурацкие пластиковые одеяла из теплоотражающей плёнки. Все мои попытки объяснить, что я не в шоке, не замёрз, работаю в спецслужбе и должен преследовать преступника, разбивались о непреклонную заботу охранников. На мне поправляли одеяльце, успокаивали и просили не нервничать.
Только когда через час приехали Бедренец и Настя, меня всё же избавили от навязчивой заботы. Мшаниных отвели в сторону, где их продолжали расспрашивать охранники, что Библиотекарю явно нравилось не больше, чем мне. Зато я был вынужден выслушивать отповедь Михаила.
К сожалению, вполне заслуженную.
– Я не мог оставить Мшанина с ребёнком…
– Если бы ты просто крикнул им «бегите», этого было бы достаточно. На что ты рассчитывал? Что дверь герметична?
– Я хотел выбить окно. Ветром бы выносило…
– Всё бы втягивало из коридора в комнату! – Михаил страдальчески посмотрел на меня. Он где-то успел разжиться новым пиджаком и белой рубашкой и снова выглядел привычно-старомодно. – Ты физику не учил в школе? Окна не бил в детстве? Впрочем, здание бы ты обезопасил, но себе и Мшаниным устроил гарантированную газовую камеру!
– Михаил, но бомба не взорвалась! – я помедлил и сказал. – Может, там вообще бомбы нет. Может, это просто суши и кола…
– Суси, – поправила Настя. – В японском языке нет шипящих.
– Значит, парселтанг японцам недоступен… – вздохнул я. Пояснил: – Парселтанг – это змеиный язык из «Гарри Поттера», он сплошь шипящий.
– Клоун, – ещё раз выругался Михаил. – Была там бомба. Мобильник разобрали. Три грамма взрывчатки. Хватило бы разорвать бутылку. Так что… я полагаю, там не просто водичка с кофеином и сахаром…
– Там даже сахара нет, она диетическая… – ляпнул я. Михаил посмотрел на меня так, что я тут же заткнулся. – Извини. Это нервы. Я всегда начинаю глупо шутить, когда меня пытаются убить.
– Что бы я сказал Александру? – спросил Бедренец. – Ты испугался за чужого мальчишку, верно? Который, кстати, грозил тебя застрелить. А о своём сыне подумал? Я тебе поверил. Я разрешил тебе в одиночку поехать к Библиотекарю. Ожидал разумного поведения! А ты?
Я непроизвольно зевнул.
– Михаил, да, я балбес. Вместо того чтобы гнаться за Белинской, я совершенно непрофессионально попытался укрыться от бомбы. Признаю. Но сейчас уже два часа… полтретьего ночи. Или мы пытаемся всё-таки поймать Марию, или я еду спать. Заодно Найда успокою.
– Я уже ему позвонила и успокоила, – сказала Настя. Посмотрела на Михаила. Они будто о чём-то беззвучно говорили, хоть я и знал, что кваzи не телепаты. – Принесу кофе.
Она пошла к охранникам. Там, где есть полицейские или охранники, – есть и кофе. В хорошем автомате, который сам мелет зёрна, в капсульной машине, в древней джезве, стеклянном френч-прессе или итальянской гейзерной кофеварке. Ну или растворимый в банке, на худой конец. Полицейские и кофе – они лучшие друзья.
– Тут же всё в камерах, – сказал я. – Неужели она ушла?
– Ушла, – подтвердил Михаил. – Но её отследили.
– Взяли?
– Сам возьму. За ней следят, она никуда уже не сбежит.
– Михаил, ты же знаешь, это работа не для кваzи. Мы с тобой уже бегали по городу за опасной дамочкой, но та была мёртвая и опасная для людей. А эта – живая и опасная для кваzи. В группе захвата должны быть люди.
Бедренец молчал.
– И я один из немногих, кому ты всё-таки можешь доверять, – напомнил я. – Могу сказать волшебное слово.
– Ну скажи.
Я задавил порыв назвать одно из многих очень даже волшебных, но совсем не подходящих для ситуации слов.
– Пожалуйста.
– Ты хороший полицейский,
