– А я ещё раз повторяю, – сказал я. – На основании чего вы меня задерживаете? Если вы сотрудники органов охраны порядка – предъявите ваши документы.
– Ещё раз объясняю, гражданин, – сказал старший из кваzи (погон у них не было, но все они почему-то носили на груди значки в виде маленьких красных звёздочек; так вот: у троих было по одной звёздочке, а у старшего – три). – На территории кваzи нет органов охраны порядка, поскольку нет и нарушения. Мы обычные жители Санкт-Петербурга, любящие порядок. И мы вас не задерживаем. Мы просим добровольно пройти с нами, чтобы в неформальной обстановке в районном отделении клуба любителей порядка побеседовать на разные темы.
Я вздохнул. Нелепая раскраска формы (которой, конечно же, тоже не было – ну просто случайно оделись «обычные жители» одинаково) вызывала ощущение, что я попал в старую детскую книжку – и спорю сейчас с её вежливыми персонажами.
– Извините, – спросил я. – Ваша фамилия не Свистулькин?
Кваzи выглядел молодо и, возможно, книжку про Незнайку в Солнечном городе не читал.
– Нет, – сказал он. – Фамилия моя Пеночкин, Пётр Пеночкин. А какое это имеет значение?
Я вздохнул. Над вокзалом, как и положено во время прибытия поезда, звучал гимн Санкт-Петербурга:
Несокрушим – ты смог в года лихиеПреодолеть все бури и ветра!С морской душой,Бессмертен, как Россия,Плыви, фрегат, под парусом Петра![1]Найд подёргал меня за рукав. Я положил руку ему на плечо, бросил:
– Подожди, сейчас… Обычный житель Санкт-Петербурга Пётр Пеночкин, скажите, а если я откажусь пройти с вами?
– Полагаю, нам придётся быть очень убедительными, – сказал Пеночкин. С некоторым даже воодушевлением сказал, с обещанием.
– Со мной ребёнок, – сказал я.
– Ребёнка мы доставим в детский клуб временного содержания, – сообщил Пеночкин. – Не беспокойтесь.
– Папа! – требовательно сказал Найд.
Я достал из внутреннего кармана куртки удостоверение, протянул его Пеночкину. Тот даже смотреть не стал.
– Мы знаем, кто вы, капитан Денис Симонов.
– И это ничего не меняет? – спросил я.
– Усугубляет, – спокойно ответил Пеночкин.
– Отец! – совсем уж резко произнёс Найд.
Я посмотрел на него. Найд мотнул головой, взглядом указывая в сторону.
Повернувшись, я увидел Михаила Бедренца.
Старый кваzи, похоже, стоял рядом уже некоторое время.
Был он, как всегда, в старомодном мятом костюме, в шляпе, при галстуке. Поверх пиджака Бедренец набросил чёрный шерстяной плащ строгого, напоминающего военный, кроя. А может быть, военный, точнее, военно-морской вид плащу придавала бескозырная ленточка, чёрная с золотым якорьком, которую Бедренец скрутил восьмёркой и приколол к лацкану?
– С морской душой, бессмертен… – негромко сказал я.
Бедренец покосился на ленточку. Потом уставился на гражданина Пеночкина. Тот некоторое время стоял спокойно, глядя на Бедренца, потом заёрзал, затоптался, будто ему резко захотелось в туалет.
Бедренец продолжал смотреть на него.
– Я это считаю неправильным, – сказал Пеночкин, опуская глаза.
– Идите, Петя, – мягко сказал Михаил.
Пеночкин и его товарищи молча отошли в сторону.
– Что я пропустил? – спросил я. – Вы теперь телепаты?
– Телепатия антинаучна, – сказал Бедренец строго.
– А живые покойники – очень даже научны, – кивнул я.
Михаил помедлил и протянул мне руку.
Я глубоко вздохнул.
Полгода назад при последней встрече мы стояли с ним у Мкада, у наглухо закрытых ворот на Рублёвку, и собирались друг друга убивать. Ну, точнее он собирался меня убить, а я его – упокоить. Если бы не прибежал Найд…
Я протянул руку и пожал горячую ладонь мёртвого полицейского.
– Не держи зла, – сказал Михаил. Опустил руку в карман, достал и протянул мне свёрнутую восьмёркой чёрную ленту. – Приколи, сегодня весь город их наденет. В память о погибших курсантах.
Я кивнул, понимая наконец-то происхождение ленты на его пиджаке.
– Здравствуй, Саша, – тем временем сказал Михаил, повернувшись к Найду. – Рад тебя видеть. Ты подрос.
– Серьёзно? – удивился я.
– Примерно на полтора сантиметра, – сказал Михаил. Протянул Найду руку, как взрослому.
Тот заложил руки за спину, молча глядя на старика.
– Ты зря на меня сердишься, – сказал Бедренец. – Я всё сделал для твоего же блага.
Найд молчал.
– Нам придётся некоторое время работать вместе с твоим отцом, – рассудительно сказал Михаил. – Мы будем постоянно встречаться. В такой ситуации бойкот малопродуктивен и крайне неудобен для обеих сторон.
Я видел, что сын размышляет.
– Здравствуйте, Михаил, – очень вежливо ответил Найд, пожимая ему руку. – Как существуете?
– Без изменений, – кивнул Бедренец. – Пойдёмте.
И мы двинулись с перрона, сквозь толчею людей и кваzи. В воздухе витал неистребимый вокзальный запах – множества человеческих тел, угля и солярки, самой разнообразной еды. Откуда он берётся, если кваzи не пахнут, на угле и солярке поезда давным-давно не ездят, пищу привозят готовую и запаянную в пластик? Не знаю. Наверное, с девятнадцатого века законсервировался, въелся в вокзальные камни.
– Моё нынешнее положение в правительстве неустойчиво, – тем временем произнёс Бедренец. Он шёл впереди, явно уверенный, что мы не отстанем. – Но я хорошо известен правоохранителям и всё ещё имею достаточно полномочий. А телепатии у нас нет. К сожалению.
– А что случилось с твоим положением? – поинтересовался я. – Ты выполнил миссию в Москве. Тебя на руках должны носить, Михаил.
– Разве ты не в курсе? – удивился Бедренец. – Ты же приехал.
– Меня отправил Маркин. Сказал, что кваzи настаивают на моей командировке в Питер, что есть проблема, по которой мне придётся работать с… с тобой.
– И никаких деталей? – удивился Бедренец. – Я же ему всё подробно написал.
– Он считает, что если я ознакомлюсь с ситуацией на месте, постепенно, то лучше войду в положение дел и добьюсь больших успехов, – неосторожно пояснил я.
– Вот как… – задумчиво сказал Михаил. – Интересная точка зрения…
Мы прошли мимо бюстов Петру I и Ленину, с недавних пор установленных в здании вокзала рядом. Великий русский император и великий русский революционер неприязненно смотрели друг на друга. Ну а что поделать, поставили – терпи.
– Так что случилось? – спросил я.
– Пожалуй, я приму точку зрения твоего начальства и буду вводить тебя в ход дела постепенно, – сказал Михаил. – Сейчас поселитесь, сходим пообедать, потом отведём Александра гулять в парк и поговорим.
– Какой парк? – возмутился Найд. – Я не маленький, меня не надо никуда отводить!
– Но мы же не можем таскать тебя с собой.
– Я к друзьям пойду, – заявил Найд. – Я могу сам о себе позаботиться.
– Это верно, – согласился Михаил. – Друзей у тебя в Питере много, найдёшь, чем заняться… Вот мы и пришли.
Я остановился, глядя на огромную велосипедную стоянку перед вокзалом, на площади Восстания. Сказал:
– Да ладно. Ты, конечно, шутишь.
– У нас не очень принято передвигаться на автомобильном транспорте, – сказал Михаил строго. – Особенно на близкие расстояния. Не стоит выделяться. Я заказал велосипед для тебя, а Найду привёз его собственный.
– Ну нафиг… – простонал я, глядя, как Михаил отстёгивает от креплений замок велосипеда. Правонарушений у них нет, видите ли… но велосипеды всё-таки воруют. – А чемодан?
– Я увезу, – уверенно сказал Бедренец, похлопав по багажнику над задним колесом. – Тут
