– Я тут два раза был с экскурсией, из школы, – похвастался Найд.
– Прекрасно, тогда ты можешь самостоятельно осмотреть экспозицию, а не скучать, слушая взрослые разговоры.
Найд посмотрел на меня с возмущением, но всё же отправился разглядывать скелеты носорогов и медведей.
– И где твой умный собеседник? – спросила Настя.
Я пожал плечами. Маркин – человек с очень большими возможностями, но не всесильный. Может быть того, кого я попросил найти и отправить в Питер, вообще нет в Москве…
И тут из-за скелета Таймырского мамонта вышла нелепая тощая фигура старенького кваzи – в очках на вытаращенных глазах, редкими пучками волос на лысом черепе, в расстёгнутом потёртом пиджачке, топорщащимся на спине, будто сложенные крылья. Кваzи был так тощ, что могучие кости мамонта его полностью загораживали.
– Алпалыч! – закричал я радостно. – Какая удивительная и неожиданная встреча! Но почему, почему вы не у мумии Берёзовского мамонта, как мы договаривались?
Александр Павлович Полозков, палеонтолог и специалист по ископаемым гриллусам, то есть сверчкам, возмущённо вскинул голову, сверкнув в мою сторону фальшивыми линзами очков. Как и у всех кваzи, зрение его стало совершенно нормальным, но очки он продолжал носить.
– Денис Симонов, избавьте меня от этих ваших гэбистских шуточек! – нервно выкрикнул он, приближаясь. – Меня спозаранку вытаскивают из кровати, сажают в самолёт и говорят, что я лечу в Питер на встречу возле мумии Березовского! Это возмутительно!
– Берёзовского мамонта, – поправил я. – Символ музея, между прочим. Если кто-то упустил слово «мамонт» и букву «ё», то это вовсе не моя шутка и я тоже возмущён. Я вообще считаю, что буква «ё» крайне важна в русском языке.
Палеонтолог недоверчиво посмотрел на меня, но кивнул. Приблизился своей прыгающей походкой, с любопытством посмотрел на Настю.
– Сударыня… простите за резкий тон… я не очень люблю все эти ужасные силовые структуры…
– Я тоже из них, – сказала Настя. – Извините. Меня зовут Анастасия, я из Москвы и я работаю… в органах.
Полозков всплеснул руками. Спросил:
– А мальчик?
– Ну что вы. Это мой сын. Он у меня ещё маленький.
Полозков кивнул. Вздохнул. Спросил:
– А Драный Лис? Я ожидал увидеть и его…
– Михаил Иванович занят. Отчёт пишет.
– Хорошо, – таким тоном, будто он не верил ни единому моему слову и считал, будто Бедренец прячется в чучеле шерстистого носорога, сказал Полозков. – Что вам от меня надо? Зачем вы вытащили меня из Москвы?
– Вы очень помогли нам в розыске Виктории, Александр Павлович…
– Я не помог! Я ничем вам не помог, надеюсь! И моя совесть чиста – ведь это вы, вы её убили!
Когда Полозков повышал голос, то против всех ожиданий он не срывался на фальцет, а начинал басить. Впечатление это производило удивительное. Впрочем, сверчкам тоже свойственно издавать звуки, никак не сочетающиеся с их скромной внешностью.
– Да, Викторию убил я, – признал я очевидное. – После нескольких совершённых ею убийств. После того, как она захватила в заложники моего сына и едва не убила меня. И учтите, дорогой Александр Павлович, она тоже была агентом спецслужбы. Только не человеческой, а кваzи. А я был рядовым полицейским.
Полозков сбавил тон.
– Я понимаю. Извините. Но Виктория всегда была такой… щепетильной в вопросах морали. Гуманной. Ценящей жизнь во всех проявлениях. Для меня невообразимо то, что с ней сталось… – Он вздохнул. – Что вы от меня хотите, Денис?
– Александр Павлович, вы умный и эрудированный человек. Я убеждён, вы знаете какие-то вещи, которые даже не считаете нужным упоминать…
– Постойте-постойте! – Полозков поправил очки. – Вы меня назвали человеком?
Я кивнул.
– Ценю, – сказал Полозков. – Продолжайте.
– Мне кажется, что я разобрался в кризисе, который сейчас бушует. Но мне не хватает ряда деталей. Возможно, какие-то крохи вашей эрудиции…
– Вот только не надо льстить! – снова вспылил Полозков. – Я не политик, не следователь, я скромный палеонтолог. Я занимаюсь крайне узкой областью научных знаний.
– Вы умеете мыслить! – твёрдо сказал я. – И видите мир в развитии. На протяжении миллионов лет. А это то, чего мне не хватает.
– Спрашивайте, – вздохнул Полозков.
– Я вначале объясню ситуацию. Некоторое время назад стали появляться аномальные восставшие. Они не подчинялись кваzи…
– Знаю.
– Некоторые кваzи…
– Проявляют агрессию. Знаю.
– Я выехал в Питер по просьбе Бедренца. Соседний вагон подвергся химической атаке, погибли молодые ребята, офицеры-подводники.
– Знаю, – кивнул Полозков. – Простите, а то, что они подводники – важно?
– Полагаю, что да. За терактом стояла молодая женщина, Мария Белинская. Я принимал её за живую, но как выяснилось – она была кваzи.
– Была, – сказал Полозков. – Полагаю, её больше нет с нами?
– Нет.
– И вы, вероятно, присутствовали при этом.
– Да, но…
– Анастасия! – Полозков наставительно поднял руку. – Я хочу отметить, что находиться рядом с этим мужчиной небезопасно для женщины-кваzи. Ничего плохого не хочу сказать, но мне кажется, Денис, что у вас есть серьёзные проблемы с женщинами!
– Это не у меня с ними проблемы, а у них со мной, – пробормотал я. – Поверьте, я не убивал Белинскую. Я стал свидетелем её самоубийства… в некотором смысле.
– Всё равно это неспроста, – не унимался Полозков. – Ваше неприязнь к кваzи, особенно к женщинам-кваzи, она ощущается…
– Он нормально относится к женщинам-кваzи, – сказала Настя. – Я бы его иначе не любила.
Даже я вздрогнул. А Полозков смутился. Спросил:
– Как вы могли принимать кваzи за живую женщину, Денис?
– Она была не совсем обычной. Она выглядела как человек и вела себя как человек.
Полозков снял очки. Спрятал в карман. Поморгал. Потом спросил:
– Кваzи второго порядка?
– Ну, можно и так сказать. Суперкваzи.
– С разносторонними интересами? С полноценными эмоциями?
Я кивнул.
– Невероятно, – произнёс Полозков. – И она погибла?
– Да. Но я полагаю, что есть и другие, подобные ей.
– Она причастна к странностям с восставшими и кваzи?
– Почти наверняка. Она могла управлять кваzи, как вы управляете восставшими. А восставших могла поднимать ускоренно и блокировать от влияния обычных кваzи.
– Господи, но зачем кому-то приказывать кваzи укусить человека? – воскликнул Полозков. – Это же провокация чистейшей воды! Разжигание розни!
Он замолчал. Потом кивнул и удовлетворённо произнёс:
– Ага. Понял. Именно для этого и поднимали. Но что вы хотите узнать от меня?
– Про генный локус «Райский сад» вы знаете? – спросил я в лоб.
– Слышал что-то, – Полозков явно почувствовал себя неуютно. – Одна из теорий…
– Профессор…
– Да, самая убедительная теория. – Он снова достал очки и нацепил на нос. – Пожалуй, единственная достойная обсуждения. Даже подтверждённая, хотя это и не моё дело. Что вы хотите спросить?
– Почему вымерли динозавры?
– Э… – Полозков уставился на меня.
– Ну вы же не могли не рассматривать такую гипотезу. Хотя бы научного интереса ради.
– Увы, это всё недоказуемо и непроверяемо…
– Александр Павлович… – сказал я укоризненно. – Вы мне сами рассказывали о пяти или шести массовых вымираниях видов. Помните? Девонское, пермское, мел-палеогеновое… Не ждёт ли нас кайнозойское?
– Хорошая у вас память, – вздохнул Полозков. – А у нынешних студентов…
– Все и всегда думают, что причиной гибели целых видов живых существ может
