Аргуна называли принцем шпионов. Он был политиком. Его обожали крупные торговцы и все те, кто пользовался властью и влиянием на континенте. Пока двое его братьев оттачивали воинское мастерство, Аргун оттачивал ум. Нынче он возглавлял совет, куда входили тридцать шесть визирей хагана. И этот его хмурый взгляд на сокровища…
На бриллиантовые и рубиновые ожерелья. На золотые и изумрудные браслеты. На сапфировые и аметистовые серьги, напоминающие маленькие люстры. А какие изумительные кольца лежали в сундуках. Некоторые украшали самоцветы величиной с ласточкино яйцо. Поблескивали золотые гребни, булавки, всеми цветами радуги переливались броши. Сокровища, добытые кровью и кровью же купленные.
Из всех детей хагана самый искренний интерес дары вызвали у Дувы – стройной и миловидной женщины. Здесь она была самой младшей. Ее изящную руку украшало толстое серебряное кольцо с громадным сапфиром. Рука Дувы покоилась на заметно округлившемся животе.
Похоже, она забеременела полгода назад, хотя одежда с обилием складок (Дува предпочитала розовые и пурпурные тона) и худощавая фигура не позволяли точно определить срок. Это наверняка ее первый ребенок. Дуву выдали замуж за какого-то принца – уроженца заморских земель далеко к востоку от континента. А южной соседкой принца была Доранелла. Заметив опасные поползновения фэйской королевы, он решил через брачный союз обезопасить свою родину и обрести могущественного покровителя в лице хагана. Возможно, что это был политический шаг самого хагана, решившего в очередной раз расширить свои и без того внушительные владения.
Несарина не позволила себе слишком долго разглядывать выпирающий живот Дувы.
Ей не хотелось думать о будущем этой милой женщины, но мысли сами лезли в голову. Если новым хаганом станет брат или сестра Дувы, они постараются произвести на свет как можно больше собственных детей. А затем начнут устранять всех, кто может оспорить их права на трон. Иными словами, братьев и сестер наряду с племянниками и племянницами.
Несарину продолжали захлестывать мысли о будущем Дувы. Выдержит ли? Полюбила ли она дитя, растущее в ее чреве, или ей хватило мудрости не поддаваться этому чувству? Сумеет ли отец ребенка сделать все, что в его силах, и надежно спрятать малыша, если у нового хагана дойдет до расправ?
Арас откинулся на спинку трона. Его дети вновь встали живой цепью. Рука Дувы соскользнула с живота.
– Эти драгоценности изготовлены лучшими адарланскими ювелирами, – пояснил Шаол.
Хаган не торопился отвечать, вертя на пальце кольцо лимонно-желтого цвета.
– Если прежде они лежали в сундуках Аэлины Галатинии, не сомневаюсь, что так оно и есть.
Несарина и Шаол онемели. Они знали, по крайней мере подозревали, что у хагана есть шпионы повсюду: на суше и на море. Если всплывет прошлое Аэлины, это осложнит разговор с Арасом.
– Ты ведь не только главный советник адарланского короля, – продолжал хаган, – но еще и полномочный посол Террасена. Я не ошибся?
– Все верно, – подтвердил Шаол.
Арас встал, выказывая едва заметную хромоту. Его дети тут же расступились, дабы не мешать отцу спускаться с золотого возвышения. Самый высокий из сыновей, крепкий и, быть может, более порывистый (если сравнивать с наблюдательным Сартаком), пристально разглядывал собравшихся, словно оценивая потенциальные угрозы. Кашан. Четвертый по старшинству.
Если Сартак командовал руккинами на севере и в срединной части континента, Кашан управлял войсками хагана на земле. Главным образом пехотой и конницей. Аргун ведал государственной политикой и приглядывал за визирями, а Хасара, по слухам, командовала корабельными армадами. Кашан не заботился о внешнем лоске. Его темные волосы были заплетены в тугую косу, открывая широкое скуластое лицо. Обаятельный? Пожалуй. Казалось, жизнь среди солдат повлияла на него, но не в дурную сторону.
Хаган спустился с возвышения. Он ступал неслышно; шуршали лишь складки его синей одежды. Глядя, как он ступает по зеленому мрамору, Несарина убеждалась: этот человек когда-то командовал не только руккинами в небе. Ему подчинялись военачальники конницы. Ему подчинялись моряки военных кораблей. А затем Арас и старший брат сошлись в поединке. Так приказала их умирающая мать. Болезнь, сжигающую ее, не могли остановить даже лучшие целители Торры. Кто из сыновей победит, тот и станет хаганом.
Прежняя хагана обожала зрелища. Для жестокого поединка между сыновьями она избрала амфитеатр в самом сердце города. Двери были открыты для всех, кто сумеет протолкнуться и найдет себе место. Зрители сидели на всем, чуть ли не головах друг друга. Еще тысячи горожан, не вместившиеся в белокаменное здание, заполонили прилегающие улицы. На колоннах верхнего яруса расположились рукки с всадниками. Немало руккинов кружило в воздухе, следя за поединком с высоты.
Сражение наследников длилось шесть часов.
Они боролись не только друг с другом, но и с внезапно появляющимися противниками. Так хагана устраивала сыновьям дополнительную проверку на стойкость. Из клеток, скрытых под ареной, выпрыгивали разъяренные дикие кошки. Из сумрака входных туннелей выкатывались колесницы, усеянные шипами. Колесницами правили копьеметатели.
В тот памятный день отец Несарины находился на улице, среди взбудораженной толпы, жадно ловившей крики тех, кто сумел взобраться на колонны и следил за ходом кровавого зрелища.
Последний удар не был проявлением жестокости или ненависти.
Орада – старшего брата Араса – ранил копьем в бок воин с колесницы. После шести часов кровавой битвы и борьбы за выживание этот удар свалил его. Орад лежал, не имея сил подняться.
И тогда Арас отбросил свой меч. Зрители замерли, ожидая, как он поступит. Арас протянул брату окровавленную руку, помогая встать.
Орад выхватил припрятанный кинжал и ударил Араса, метя в сердце. Он промахнулся на полпальца. Арас с криком вырвал кинжал из раны и вонзил в брата.
Арас не промахнулся.
У него наверняка остался шрам. Несарина думала об этом, глядя, как Арас неторопливо идет к сундукам с дарами. Интересно, оплакивала ли хагана гибель старшего сына, убитого другим сыном, который через несколько дней унаследует ее власть? Или, заранее зная участь своих детей, она не позволяла себе их любить?
Арас, хаган Южного континента, остановился перед Несариной и Шаолом. Он был выше Несарины на целых пол-локтя. Его плечи оставались широко расправленными, а спина – прямой.
Нагнувшись с едва заметным усилием, говорящим о возрасте, хаган подцепил из сундука ожерелье из бриллиантов и сапфиров. В его морщинистых, покрытых шрамами руках оно сверкало, словно живая река. Подбородком Арас указал на узколицего принца, наблюдавшего за гостями и придворными:
– Это мой старший сын Аргун. Недавно я слышал от него удивительный рассказ, касающийся королевы Аэлины Ашерир-Галатинии.
Несарина ждала удара. Шаол выдержал взгляд Араса.
Только сейчас Несарина заметила, что у Сартака отцовские глаза. Темные глаза Араса буквально плясали в такт произносимым словам.
– Двадцатилетняя королева многих привела бы в замешательство. Дорина Хавильяра хотя бы с рождения готовили к тому, что однажды он станет королем и будет править двором и королевством. Но Аэлина Галатиния…
Хаган швырнул
