«Когда у нашего сына Сашки бывали каникулы, мы с Ольгой часто ездили в Калининград. И в очередной приезд, летом 1993-го, наш друг Макс Ибрагимов в одном из разговоров предложил мне: «Сделай здесь какой-нибудь концерт». Я сказал, что ничего сейчас не хочу, «Бригада С» фактически распалась и т. п. Но он уговаривал: давай все равно придумаем что-то для Калининграда. Клево же будет. Потом появился другой наш друг – Ростислав Конопельный (его отец, кстати, контр-адмирал Балтийского флота), и мы на его «восьмерке» отправились куда-то по делам. Ехали через весь центр города и проезжали мимо собора. Того, что во времена Кенигсберга был кафедральным. Я попросил Ростика остановиться. Вышел из машины, зашел в собор, почувствовал его ауру, акустику, увидел орган и решил: вот здесь мы сыграем. Ребята удивились – правда, что ли? Но идею оценили. Дальше Макс очень быстро обо всем договорился. Он весьма уважаемый человек в Калининграде. Кстати, его компания принимала участие в реставрации соборного органа».
Выступления в бывшем Кенигсберге были для Игоря очевидным переходным этапом. Здесь с ним вместо Галанина на басу играл лидер «Черного обелиска» Анатолий Крупнов, гитариста Кирилла Трусова заменил создатель «CrossroadZ» Сергей Воронов, к которому присоединился гитарист «Квартала» Игорь Балашов. Со стороны казалось, что они приглашены под конкретную программу, на несколько концертов. Затем эта версия укрепилась, ибо 15 февраля 1994 года Игорь Иваныч сделал эпатажное заявление для прессы о том, что «Бригада С» отныне не существует, а сам он намерен переключиться с музыки на кино и телевидение.
«У меня действительно было такое желание. Еще в 1992-м, когда порой на жратву денег не хватало, например, Сережка Морозов, режиссер фильмов «ДДТ», отдавал мне свои рекламные видеозаказы, чтобы я подзаработал. Я делал ролики то для гробовой мастерской, то для какого-то мудацкого фонда и рассматривал это как приобретение нужного опыта, поскольку хотел снимать кино. И Сане Скляру тогда говорил, что мне кино интереснее, чем музыка. А мысль-то материальна».
Режиссерские стремления Сукачева, как известно, воплотились, но благо не в ущерб песенному сочинительству. Не прошло и нескольких месяцев после его «завязки» с музыкой, как он не менее звучно объявил о рождении «Неприкасаемых», моментально удостоившихся эпитета «супергруппа». Уже осенью 1994-го вышел их дебютный альбом «Брел, брел, брел», ставший одним из шедевров русского рока.
Двадцать вторая серия
Дорога под землю на Красной площади
Мне довелось, что называется, в максимальном приближении рассмотреть появление «нового» Гарика. 25 июня 1994 года я разговаривал с ним, стоя в глубине сцены, установленной на Красной площади, где происходило событие, невероятное в нашем отечестве еще несколько лет назад, – группа «Машина времени» многочасовым сейшеном с участием друзей-музыкантов и тостами прямо за «кулисами» праздновала свое 25-летие на фоне Мавзолея и кремлевских стен. Сукачев ждал своего выхода к микрофону. Действо открыло «Воскресение», затем спели «Чайфы». Народ под зонтами (шел довольно нудный дождик) приплясывал и подпевал каждой строчке, ибо игрались давние хиты. Дальше настал черед Гарика. В обрезанных перчатках, с дымящейся сигаретой, которую закурил, как раз пока мы беседовали, в кожаной куртке, рубахе защитного цвета и вязаной шапочке с вышитым на лбу зелеными нитками листом конопли он предстал перед заполненной «до горизонта» площадью. На груди у него раскачивался на цепочке большой пацифистский знак. Детали сукачевского облика в данном случае принципиальны, ибо в них не осталось ничего от «пролетарского джаза». Это был Гарик следующего десятилетия, где он не раз нырнет в глубины собственного подсознания и окончательно утвердит свою авторскую самостоятельность.
На Красной площади Игорь начал с краткого приветствия, в котором совместил респект юбилярам и ушедшей молодости. «Мы хотим поздравить великую группу «Машина времени» с ее днем рождения. Уже прошло так много лет, что многие ребята, которые были лохматыми в 70-е годы, теперь облысели. И наши девчонки вечерами уже ждут домой своих дочерей и волнуются за них. Но тем не менее мы остались такими же, какими были пятнадцать-двадцать лет назад. И еще: если бы не было «Машины времени» на свете, многие из нас наверняка не взяли бы в руки гитары и не жили бы этой странной жизнью. Наше сегодняшнее выступление мы посвящаем величайшей русской группе всех времен и народов».
Веселый характер мероприятия и разношерстность аудитории (вход на концерт был свободным) предполагали, что Гарик сотоварищи, по примеру коллег, сыграют что-то общедоступное, скажем, «Напои меня водой» или «Дорожную» – мелодичные, знакомые публике по телепоказам песни. Но прозвучало десятиминутное маниакальное нечто под названием «Дорога под землю». По первой ассоциации это было где-то между моррисоновскими «Not To Touch The Earth» и «The End» в ее наиболее развернутом варианте и, скажем, «Dirty Boots» от «Sonic Youth», только дополненное страстным саксофоном. Гарик метался по сцене, смачно сплевывал на пол, извивался, сбросил куртку, оставшись в белой майке с надписью «Greenpeace», и опять доставал откуда-то из своих глубин пугающие вопросы и метафизические просьбы, которые посылал поверх милицейского оцепления слегка обалдевшей публике. «Захочешь ли ты рассмеяться, когда я тебе улыбнусь?/ Захочешь ли ты заплакать, когда я на секунду засну?/ Сможешь ли ты умереть, когда за мной навсегда закроется дверь в дорогу под землю, в норы зеленых змей, в дорогу под землю, в Ад?» Праздничек в этот момент перестал быть томным. «Научите меня рок-н-роллу и технике мысли./ Подарите мне новые книги и новую моду./ Покажите мне новые дали и новые выси./ Посадите меня на хлеб и на воду». По обе стороны от Сукачева на авансцене впадали в гитарный раж Воронов, весь в черном, и Крупский (Крупнов), весь в белом. На ударных молотил Паля. По иронии судьбы следом за ними вышло «Браво» с другим барабанщиком и аккуратным, бравурным Валерой Сюткиным. Заиграла дискотечная «Это ты, мой город Москва». Народ сразу вернулся в атмосферу беззаботного оптимизма. Тут еще раз подумалось, как правильно и своевременно разбежались Сукачев и Хавтан, и стало понятно, почему в 1994-м Паша Кузин захотел проиграть с Гариком, а не с Женей.
«Создавая «Неприкасаемых», мы выбрали лозунг из песни Димки Ревякина – «Назад в подвалы!». Опять пришла пора определить: кто с тобой, с кем ты? Сегодня это для кого-то прозвучит странно, но тогда у меня была четкая потребность: понять свое положение в новом мире. Стать несгибаемым, независимым колоссом, чтобы утверждать собственные ценности. Те, кто пошел
