В общем, я открыла дверь ногой, держа в каждой руке по стакану с горячим кофе (капучино и американо). Дверь открылась, но потом снова начала закрываться, я потеряла равновесие, начала искать его с помощью рук так, что кофе-американо пролился мне на голову. Лоб, волосы, правое плечо – всё было залито раскалённым напитком, и только в рот не попало ни капли. Капучино в процессе не пострадал, и я торжественно вручила его сестре, после чего стала вытирать лоб, волосы и правое плечо.
– Ну ничего, – сказала я с натужной бодростью, – если мне вдруг захочется взбодриться, можно будет просто понюхать плечо. Или волосы. Главное, ожогов нет. Кажется.
А сама, конечно, вспомнила правило трёх злополук – и тут же, на месте, получила вторую пулю. В колонке, где, как мы считали, осуществлялась заправка, кончился бензин. Распространяя вокруг себя одуряющий запах горячей мокрой одежды, я бегала туда-сюда, пока мне делали возврат денег за недолив бака: сначала пыталась всучить кассирше вместо чека какую-то левую бумажку, завалявшуюся в кармане джинсов, потом искала тот самый чек в туалете, в магазине и в машине, пока не обнаружила его в конце концов мирно плавающим в луже пролитого кофе.
Я всё бодрилась:
– Заправимся ближе к городу.
Сестра не возражала.
На подъезде к деревне Ярково зазывно торчала очередная заправка, и мы свернули туда потому, что нюхать плечо, облитое кофе, оказалось неэффективным.
В Ярково было даже целых две заправки: одна – на трассе, вторая – на улице, ведущей в деревню, сразу за автосервисом. Это мы узнали потом. А пока всё шло на редкость удачно: я выпила кофе, на сей раз без потерь, потом залила полный бак бензина и развернулась, чтобы выехать обратно на Тюменский тракт.
И тут раздался скрежет, какого я никогда в своей жизни не слышала. Это был даже не скрежет, а вопль о помощи – и вопль издавал мой автомобиль.
Я вылезла из машины, проверила колёса – они выглядели как всегда. Никаких ровных тряпочек.
Снова села за руль – и снова скрежет.
Две машины, выезжавшие следом, остановились – водители явно ждали продолжения спектакля. А потом, вздохнув, полезли играть на сцену с нами вместе.
Первый водитель возвращался в Тюмень с юга, с ним ехали жена и кот. Кот к нам не вышел, но жена проявила участие и не жаловалась, что пришлось застрять на заправке, когда дом был уже так близок.
Второй водитель вёз пассажирок – двух женщин, источавших ароматы советского прошлого. Женщины были в химических кудрях и крайне дурном настроении.
– А что это вы нашего мужчину используете? – поинтересовалась одна. – Вызывайте сервис!
Водитель покраснел ушами, но, не обращая внимания на кудрявую злыдню, колдовал вместе с владельцем кота над нашими колёсами.
– Это у вас на северах здесь такие люди, – сказала злыдня. – У нас на юге вам бы ни за что не помогли!
– Как хорошо, что мы не на юге! – заметила сестра, и злыдня ушла в машину, как следует хлопнув дверцей.
Наши спасители синхронно, как в балете, вытерли вспотевшие лбы, и тот, что с котом, сказал:
– Вам правда лучше в сервис. Вот сейчас свернёте на Ярково и увидите гараж.
– А мы доедем?
– Ну конечно, доедете, правда, с музыкой.
Машина не просто скрежетала, но теперь ещё и дёргалась как припадочная.
Всё-таки надо было взять Волчище, – подумала я. – Теперь судьба будет изобретательно наказывать меня за холодную жестокость. И почему в меня всегда влюбляются именно те, кого я никогда не смогу полюбить? Будь Волчище не собакой, а, например, котом, я, может, и сдалась бы. Хотя, скорее всего, нет. Место кота в моём сердце уже занято. И по природе своей я однолюб.
Почему я должна расплачиваться за то, в чём не виновата?
Времени для размышлений было предостаточно. Пятьсот метров до деревни мы преодолели минут за десять. Въехали на стоянку автомастерской, где мирно играли в карты работники сервиса.
– Ступичный подшипник полетел, – вместо приветствия сказал работник в синей майке. – К бабке не ходи. Сейчас вызовем эвакуатор, а вы пока звоните в Тюмень, ищите сервис. И сам подшипник.
Два часа ожидания эвакуатора тянулись, как два дня. Я дошла до второй бензозаправки и купила там сигарет, хотя совсем недавно бросила курить. Мы съели пакет сушек: вкус у них был подозрительный, как, впрочем, и внешность.
– Помнишь, ты рассказывала мне в детстве истории? Про созвездие Гончих Псов и волшебника? – спросила я сестру. Она оживилась:
– Конечно! Этот волшебник мне так надоел, что я пришибла его цветочным горшком. Мы с тобой шли по улице, и ты всё время спрашивала: а дальше, Юля, а что было дальше? А дальше, сказала я, с подоконника упал горшок с махровой фиалкой и убил волшебника. А ты встала на месте, рот разинула и говоришь: «Как это – убил?»
– Вообще не помню! Видимо, защитная реакция на травму сработала, для меня волшебник вечно жив.
На этих словах в Ярково въехал эвакуатор – и мы побежали ему навстречу.
* * *Кабину эвакуатора украшал вымпел в сутажной рамке – изображение стёрлось, и я так и не смогла разобрать, что там написано. Мы с сестрой сидели рядом с водителем, на коленях лежали сумки – как в театре. На сцене исполнял свой лучший номер Тюменский тракт.
Водитель был молодой парень, он без конца звонил по телефону – но ворчать по этому поводу и в голову не пришло, потому что водитель обзванивал тюменские магазины запчастей и спрашивал, есть ли у них ступичный подшипник для такой-то модели. Такая-то модель ехала, закреплённая на платформе эвакуатора у нас за спиной.
В пяти магазинах сказали, что подшипников не имеется, а в шестом ответили – вроде был, приезжайте.
Водитель закричал в трубку: никому не отдавайте! Скоро будем.
Мы въехали в Тюмень на закате, собака снова превращалась в волка, но делала это уже не так живописно, как вчера. Миновали мост через Туру. Магазин находился где-то на задворках, мы с водителем вбежали туда за пять минут до закрытия.
Подшипник лежал в маленькой продолговатой коробочке.
– Теперь в сервис! Я предупредил, что приедем.
– Как вас зовут? – спросила я, вспомнив Алексея-Александра из прошлой поездки.
– Лёша Волков, – сказал водитель.
В сервисе нас приняли как дорогих гостей, правда, главный мастер долго ругал нас с сестрой (особенно почему-то сестру) за безобразное отношение к автомобилю.
Пока меняли подшипник, мы сидели в кафе, где подавали чай и чебуреки. У входа лежала «Книга жалоб и предложений». По-болгарски – «За похвали и оплаквания», вспомнила я.
Яркая реклама предлагала бесплатного ведущего или музыканта
