– Кэт! – Мэри-Энн с опаской оглянулась на дом Питеров. – Что вы делаете?
– Одну минуту! – Она пробиралась по хлюпающей грязи, среди пепла и клубков обгорелых тыквенных стеблей. В углу делянки громоздилась куча хвороста, порубленных на куски стеблей и листьев. Когда Кэт попыталась разгрести кучу, от ее прикосновения все рассыпалось и показалась та самая рыжая тыковка, которую она заметила с дороги.
Сахарная тыква для пирога с яркой и ровной кожицей! Красотка, чудом сохранившаяся среди разрухи…
Улыбнувшись, Кэт достала спрятанный в башмачке острый кухонный ножик (взятый на случай, если Питер откажется помогать и предложит собирать урожай им самим) – и перерубила упругий зеленый стебель, соединявший тыковку с ее раздавленными сестрами.
Нежно прижимая к платью выпачканную сажей тыкву, Кэтрин пробралась назад к забору.
– Вы с ума сошли! – воскликнула Мэри-Энн. – Да он же убьет нас, если обнаружит пропажу.
– Не обнаружит. Этот участок явно собираются уничтожить. Ты только взгляни, – Кэт подняла тыкву. – Она просто идеаль… ой!
Сквозь тонкую подошву башмака что-то острое больно кольнуло ей ногу.
– Что там такое?
Мэри-Энн нагнулась и вытащила что-то из жадно чавкнувшей грязи. Оказалось, Кэт наступила на что-то совсем маленькое, такое маленькое, что легко уместилось у Мэри-Энн на ладони.
Мэри-Энн поднесла руку к глазам.
– Это… пони?
Стараясь не наступать на больную ногу, Кэт придвинулась ближе… и изумленно раскрыла глаза. Это был маленький скачущий пони на металлическом штырьке, под слоем грязи виднелась позолота.
– Карусельная лошадка, – прошептала она, отводя глаза. Она узнала лошадку со шляпы-карусели, которую на чаепитии у Шляп Ника надел Лев, да так и не успел снять. Той самой шляпы, которая была на нем, когда Бармаглот уносил его в ночь.
Глава 25
В день праздника Кэтрин проснулась рано. Под ногтями у нее засохло тесто, а за ухом осталась капелька глазури. Накануне, когда ее пряный тыквенный пирог остыл и можно было прослаивать его кремом, было уже далеко за полночь.
Разумеется, Кэт волновалась перед состязанием, но страшно ей не было. Они с Мэри-Энн даже устроили репетицию. Пирог с тыквой, купленной на базаре, вышел именно таким, как ей хотелось – сочный, с насыщенным вкусом, он таял во рту. В нем слегка чувствовался мускатный орех и жженый сахар, сладкая запеченная тыква перемежалась слоями крема из нежнейшего сливочного сыра. А еще в последний момент Кэт по вдохновению посыпала глазурь кокосовой стружкой, и это сделало пирог слегка хрустящим и придало ему дополнительную сладость.
Испытание прошло удачно, и Кэт, внеся кое-какие незначительные поправки в рецепт, была уверена, что окончательный вариант окажется еще более изысканным.
Ей не терпелось увидеть лица судей, когда они попробуют ее творение. И даже лицо Короля.
Праздник проходил на песчаном, усыпанном камнями берегу, так что роскошный наряд для торжественных приемов был бы тут неуместен – в открытом платье слишком холодно, а к концу дня оно просто-напросто промокнет. Однако Кэт все же пришлось надеть выбранное матушкой нарядное шерстяное платье с длинной юбкой и корсетом. Маркиза настояла на этом, ведь их семья выступала на празднике в роли хозяев. Изумрудно-зеленое платье с чересчур большим декольте Кэт совсем не нравилось. Она прикрыла грудь и плечи ажурной вязаной пелериной, схваченной у горла янтарной брошью. Поглядев в зеркало, Кэтрин невольно подумала о Джокере и о том, что ее янтарное украшение почти того же цвета, что его глаза.
Когда Кэтрин с родителями прибыли, праздник был уже в разгаре. Карета поднялась на белые утесы, откуда происходящее на берегу было как на ладони. Повсюду стояли огромные полотняные шатры, расписанные пестрыми ромбами, полосками и клетками, а флаги и вымпелы хлопали на ветру. Чего только не было в этих шатрах – картины и глиняные горшки, жемчужные бусы и заводные игрушки, ажурные чулки и сшитые вручную книги, страницы которых слегка коробились от соленого влажного воздуха.
У самого берега Кэт увидела квартет китов-белух, распевавших а капелла. В стороне собралась толпа – там дожидались старта первой в сезоне гонки морских коньков. Осьминог-гример ловко орудовал щупальцами, расписывая сразу восемь лиц. Еще дальше начиналась ее любимая часть ярмарки – палатки с ярмарочной едой. Кэтрин издали уже чувствовала запахи масла, чеснока и дыма от яблоневых дров. У нее заурчало в животе. Завтрак она пропустила намеренно, предвкушая любимые угощения – сочный мясной пирог, жаренные с корицей орехи-пекан и мягкие липкие булочки из тех, что тают во рту, оставляя на губах привкус меда и грецких орехов.
Спускаясь по ненадежной лесенке, Кэтрин рисковала сломать шею, потому что смотрела не под ноги, а собравшуюся на берегу топу. Она как будто не замечала лангустов и крабов, морских звезд и моржей, додо и фламинго, лягушек, саламандр и голубей. Кэтрин обращала внимание только на людей. В толпе она искала черную куртку и трехрогий шутовской колпак. Прислушивалась, не звякают ли где-то крошечные бубенцы. Ей казалось, что она вот-вот увидит зевак, завороженных потрясающим представлением.
Но, благополучно спустившись по лестнице, Кэт так и не обнаружила никаких признаков присутствия Джокера. Впрочем, она не видела и Короля. Возможно, они еще приедут, вместе.
Маркиз и Маркиза отправились приветствовать гостей, и Кэтрин могла спокойно обойти ярмарочные шатры. Оставшись одна, первым делом она купила себе мясной пирог в надежде, что вкусная еда поможет успокоить нервы. И верно – стоило надкусить хрустящую слоистую корочку, вдохнуть аромат, от которого текли слюнки, и на душе сразу стало спокойнее. И спокойствие это было радостное, аппетитное.
День выдался пасмурный, прохладный, ветер так и норовил сорвать с Кэт накидку. Но жители Червонного королевства веселились, не обращая внимания на непогоду. Накануне Маркиза сходила с ума от беспокойства. Кэтрин рассказала Коту, что нашла лошадку со шляпы Льва, и слухи об этом немедленно распространились. Снарядили даже экспедицию к тыквенной ферме, но никаких следов Льва или Бармаглота обнаружить не удалось. Было высказано предположение, что Бармаглот может укрываться в Лесу Никуды, а лошадка упала со шляпы, когда монстр пролетал со Львом в когтях над тыквенной делянкой.
Пересуды о Бармаглоте возобновились, и Маркиза волновалась, что люди будут сидеть по домам и на праздник не придут. Ее тревоги, судя по всему, не оправдались. На берегу яблоку негде было упасть, толпа шумела и веселилась. Кэтрин пробиралась вперед, улыбаясь знакомым, но думала о своем. Она искала того единственного, кого хотела видеть.
Прилавки с украшениями и нарядами, обычно столь притягательные, сегодня не вызывали у Кэт интереса, хотя ее кошелек был туго набит монетами, полученными утром от отца. Даже пряности с их удивительными ароматами и необычными вкусами не привлекли, как бывало раньше, ее внимания.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Кэт подошла к самому большому шатру, где и должно было
