В самом Берлине, особенно в его центре, разрушения были еще страшнее. Подлежащие уничтожению объекты располагались тут зачастую вплотную друг другу, и потому весь центр города превратился в сплошные руины, охваченные пламенем пожаров. ОДАБ при взрыве дает очень высокую температуру, а старые здания, зачастую построенные еще в XVIII и XIX веке, содержат в своей конструкции большое количество сухой древесины, которая вспыхивает как порох. Пожарные из-за завалов на улицах не могли пробиться к очагам возгорания, и пламя продолжало охватывать все новые и новые строения. Как это все напоминало пылающие Варшаву или Роттердам, Гернику и Белград! Только там люфтваффе понадобилось значительно больше времени для разрушения этих городов, да и самолетов для достижения подобного эффекта было тоже больше.
Из «Четырех Г» два приказали долго жить. Гиммлер пропал без вести, и его не могли найти ни живого, ни мертвого. Геббельс достоверно погиб под руинами министерства пропаганды, разнесенный в пыль вместе со своей фабрикой лжи. Кроме того, Третий рейх лишился большого количества партийных бонз рангом пониже. Под руинами и в огне пожаров погибли тысячи берлинцев. Чуть подальше от центра города улицы были засыпаны битым оконным стеклом и сорванными с крыш обломками черепицы, шифера и листами кровельного железа. Выглядело все это так, словно город непрерывно бомбили чуть ли не целую неделю.
Через полчаса после первого удара на Берлин налетели стремительные стреловидные Ту-22М3, нанесшие бомбовые удары по берлинским железнодорожным вокзалам: Потсдамскому, Штеттинскому, Остбанхоф, Ангальтскому, товарным станциям, крупнейшим электростанциям и аэродрому Темпельхоф. После повторного удара столица Третьего рейха осталась без транспорта и электричества. Остановились насосы на водонапорных и канализационных станциях, отключились телефоны, не работали типографии, трамваи и подземка. За какой-то час миллионы берлинцев оказались отброшены в средние века и поставлены на грань выживания. Такова современная война, и они еще должны были радоваться, что их всех не отправил в преисподнюю один-единственный удар мегатонного термоядерного боеприпаса.
22 июня 1941 года, 08:25. Юго-Западный фронт, 5-я армия, окрестности города Устилуг, 87-я стрелковая дивизияКомандир дивизии генерал-майор Филипп Федорович Алябушев
Генерал-майор Алябушев посмотрел на часы. С момента первого выстрела на границе прошло всего четыре часа двадцать пять минут, а ему уже казалось, что война идет целую вечность. Подтянутая к границе в ночь на 22 июня дивизия заняла позиции по рубежу правого фланга недостроенного Владимир-Волынского УРа, комендантом которого был полковник Еремей Караманов, и с рассвета успела отразить девять атак немецкой пехоты. В двух последних атаках, кроме пехоты, участвовали также и танки. Потери дивизии в обороне были тяжелыми, ведь на ее участке наступал 3-й моторизованный корпус генерала от кавалерии Эбергарда фон Макензена в составе двух пехотных и одной танковой дивизии.
Одновременно с первых минут войны ожесточенное сражение развернулось не только на земле, но и в воздухе. Прямо над головами советской пехоты армады немецких бомбардировщиков были внезапно атакованы стаями краснозвездных истребителей. Схватка в воздухе самолетов, яростный рев моторов и треск авиационных пулеметов и пушек – все это было похоже на драку двух собачьих стай. Черные дымные хвосты падающих самолетов перемежались с белыми пятнами куполов парашютов. Немецкие летчики со сбитых над позициями дивизии бомбардировщиков и стали первыми пленными этой, только что начавшейся войны. Даже на неопытный взгляд пехотинца потери немецкой авиации были значительно больше, чем у советских пилотов, что подтвердилось почти полным отсутствием немецкой активности в воздухе в течение нескольких последующих часов.
Владимир-Волынский укрепрайон, на правый фланг которого опиралась оборона дивизии, был построен лишь частично и еще не полностью вооружен. Но тем не менее генералу Алябушеву удалось включить уже боеготовые доты в систему обороны дивизии, тем самым резко затруднив на этих направлениях продвижение немецкой пехоты.
Но несмотря ни на массированный ружейно-пулеметный огонь, ни на заградительный огонь артиллерии, волны немецкой пехоты докатывались до советских окопов, и тогда поле боя вскипало ожесточенными рукопашными схватками. По итогам первых часов войны дивизия потеряла убитыми и ранеными до трети личного состава и половину выдвинутой в боевые порядки пехоты легкой противотанковой артиллерии, сумев нанести атакующему противнику многократно превосходящие потери.
Все пространство на четыреста-пятьсот метров перед советскими окопами было завалено немецкими трупами. И если советские раненые в плановом порядке эвакуировались на полковые медицинские пункты и дальше в тыл, то раненых немцев, оставшихся лежать под палящим солнцем на простреливаемой со всех сторон земле, скорее всего, ожидала медленная и мучительная смерть от потери крови и жажды.
Направление наступления 3-го моторизованного корпуса на Владимир-Волынский – Луцк – Ровно – Киев было одним из двух ключевых для 1-й танковой группы. Именно потому противник имел тут более чем трехкратное превосходство в живой силе и двукратное в артиллерии, тем более что основными дивизионными орудиями в РККА были 76-мм пушки, а в вермахте – 105-мм и 152-мм гаубицы. Положение с артиллерией немного уравнивали приданный дивизии 460-й тяжелый корпусной гаубичный артполк и две дивизии, самоходные противотанковые бригады РГК.
Именно эти бригады сделали то, чего не смог сделать входящий в состав дивизии 85-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион – затормозить боевой порыв 14-й танковой дивизии вермахта, выбив из ее состава большую часть танков PzKpfw IV и значительное количество PzKpfw III. Чадные столбы дыма, поднимающиеся над полем боя, свидетельствовали о том, что враг в очередной раз не смог прорвать советскую оборону.
Но расчеты «сорокапяток» полегли не зря. Сначала они нанесли потери передовому разведывательному батальону 14-й танковой дивизии вермахта, укомплектованному исключительно легкими танками PzKpfw II, а потом, пока они вели с немецкими PzKpfw III и PzKpfw IV хотя и малоэффективную, но ожесточенную дуэль, противотанковые самоходки получили возможность, оставаясь почти незамеченными, маневрировать, расстреливая противника с большой дистанции. Ведь именно для такого варианта боя они и создавались. Их бронебойные снаряды, разогнанные мощным метательным зарядом и длинным стволом до скорости почти восемьсот метров в секунду, даже под углом шестьдесят градусов с легкостью прошивали тридцатимиллиметровую лобовую броню немецких танков на дистанции до полутора километров.
Но несмотря на все эти успехи, генерал Алябушев понимал, что, исходя из численного превосходства противника и уровня потерь его дивизии, уже к вечеру этого дня ему придется оставить полностью разрушенные позиции на линии УРов и, как и было предусмотрено планом, отступить за вторую линию обороны, которую сейчас занимал недавно прибывший из глубины свежий стрелковый корпус.
22 июня 1941 года, 08:30. Группа армий «Юг», 1-я танковая группа, 3-й моторизованный корпусКомандир корпуса, генерал от кавалерии Эберхард фон Макензен
С самого начала все пошло совсем не так, как было задумано. Сначала прямо на виду у наземных войск жидко обгадилось люфтваффе, которое хорошенько потрепали русские летчики на своих фанерных самолетах. Ни о какой поддержке с воздуха теперь нечего было и не мечтать. «Птенцы Геринга», получив по носу, спрятались и больше не появлялись в воздухе, ожидая, когда немецкие танки ворвутся на русские аэродромы. Все это имело следствием несколько тяжелейших ударов, которые нанесли по его войскам большевистские самолеты, не опасающиеся больше противодействия со стороны люфтваффе.
На земле тоже было жарко. В приграничной полосе вместо разбросанных в беспорядке русских частей и соединений передовые отряды немецкой армии нарвались на плотную и компактную полевую оборону заранее выдвинутых к границе советских дивизий. Потери с первых же минут войны оказались
