— Двадцать процентов! — провизжала Эмбер и приподняла мой сотовый.
— Думаю, достаточно, — сказала Дженни и направилась к розетке. Отключив телефон от шнура, она протянула его мне.
— Кстати, — добавила Дженни с печалью в глазах. — Удачи с ребенком. Очень жаль, что он вырастет не со своими настоящими родителями.
— Гм, что? — усмехнулся я. — С каким еще ребенком?
— О, — она прищурилась. — Насколько близок ты был со своим братом в последние годы?
— Мы даже не разговаривали.
— И ты не слышал о ребенке?
Я сжал телефон немного крепче, чем следовало, и почувствовал напряжение в груди.
— У них родился ребенок?
— Да. Около шести месяцев назад, как мне кажется, — Дженни положила руку мне на плечо, и по моему телу растеклось тепло от напоминания о том, какой нежной она бывала.
— Я…дядя, — пораженно пробормотал я и сглотнул.
Дженни с улыбкой посмотрела на свои наручные часы.
— Хоть мне и жаль выгонять тебя, но мы закрыты. Желаю удачи.
Глава 3
Женевьева
— Ох, пошел к черту, сейчас только шесть утра, ты мне не начальник. Я имею право быть такой уставшей и ленивой, какой только пожелаю! — зарычала я на трезвонивший красный будильник. Осознав, что наступило утро, я тяжело вздохнула. Я ворочалась на своей дерьмовой маленькой раскладушке, как втиснутая в булку сосиска, безуспешно пытаясь устроиться удобнее. После неожиданного визита Кейда накануне вечером я лишилась сна.
Когда я унаследовала «Мыло Шепарда», тяжелые дни и ночи стали для меня обычным делом. Зачастую мне не давала покоя ужасная тревога из-за неоплаченных счетов и будущего, ожидавшего наследие моей семьи. Я боялась потерпеть неудачу и разрушить то, о чем заботилась больше всего. Но теперь, когда вернулся Кейд, я могла думать только о нем.
Ну конечно, новый повод для злости и стресса можно считать долгожданным изменением в распорядке.
Боже, как же я устала. Через несколько часов должны были приехать мои поставщики с новостями о заказанной партии алоэ вера. Мне бы хватило простого текстового сообщения, но родители предупредили, что Купы придерживались старомодных взглядов. Я уже несколько раз делала у них заказы, правда не такие значительные. Этот был раз в десять больше.
Я всегда беспокоилась, когда со счета снимали крупные суммы, особенно с учетом моей авантюры.
«Никогда нельзя знать наверняка. Иногда нужно позволить сердцу принять решение», — всплыли в моей голове слова Кейда, и я ударила кулаками свое жалкое подобие кровати. Мне не нравилось следовать его давним советам. Я ненавидела сам факт его возвращения. Но больше всего я ненавидела саму себя за то, что так и не смогла его забыть. До сих пор. Но прошли годы!
На этот раз, когда я повернулась и посмотрела в окно, небо уже посветлело. Было семь утра, а значит, я целый час размышляла ни о чем.
Хуже всего этой бессонной ночью было снова и снова проигрывать в голове любимые воспоминания о нас с Кейдом. Первое из них — об общем школьном зимнем бале. Кейд спас меня от Фреда Адамса — самого наглого и потного парня во всей школе. Я всегда засматривалась на Кейда, но так и не сблизилась с ним, пока он не увидел, как неловко мне было рядом с огромным Фредом. Во время танца Адамс готовился сделать свой первый серьезный шаг, я же старалась отстраниться. Однако вместо того чтобы увести меня, Кейд набросился на Фреда и начал танцевать с ним. Он даже полез к нему целоваться! Фред оттолкнул его, но так смутился, что не беспокоил меня весь вечер. Мы с Кейдом выпили водки, украденной у моей старшей сестры, и танцевали до упада.
Однажды Кейд написал мне посреди ночи и спросил, хочу ли я съездить с ним за покупками. По его словам, он искал повод обновить свои водительские права, но когда появился за рулем отцовского грузовика, у него был синяк под глазом и разбита губа. Конечно же, за его побоями крылась своя история. Позже я узнала, что ранее вечером родители Кейда основательно разругались, и его отца снова арестовали. Той ночью мы забрались на крышу школы, бросали друг другу в рот кусочки сыра и планировали наше будущее. Я мечтала лишь об одном — унаследовать семейный бизнес и сделать так, чтобы родители мной гордились. В отличие от меня, Кейд в своих стремлениях мыслил шире. Он хотел стать летчиком-истребителем, астронавтом, президентом или создателем приложения, которое изменит мир.
Кейд видел безграничные перспективы и был достаточно сильным, чтобы избить любого, кто с ним поспорит.
Нахлынувшие воспоминания были такими яркими. Пока я думала обо всех наших детских забавах, меня окутало утешительное тепло. Мне нравилось, каким амбициозным был Кейд. Недостижимые цели помогали ему развиваться, а не стопорили. Несмотря на тяжелую семейную жизнь, он был полон энергии и тяги к приключениям.
Воспоминания таили в себе опасность, как конфеты на Хэллоуин, когда после сахарной катастрофы чувствуешь лишь стыд и тошноту.
Тук. Тук. Тук.
Громкий стук стряхнул с меня остатки сна, в который я невольно погрузилась. Должно быть, я задремала и перепутала мысли о Кейде со снами. Лившийся из окна свет слепил. Как только мои глаза привыкли к нему, стало ясно, что была уже четверть третьего проклятого дня!
Тук. Тук. Тук.
— Женевьева Шепард! Ты там? — послышался с улицы резкий голос.
«Купы здесь! Твою мать! Твою мать! Твою мать! Ну ты и профи, Женевьева. Проспала встречу с самой влиятельной семьей во всем южном Техасе!»
— Иду! — закричала я, наполовину скатившись, наполовину упав с раскладушки. Я так перепугалась, что пока мчалась через магазин, умудрилась врезаться в несколько вещей, даже не стоявших на пути. — Здравствуйте, — сказала я, широко распахнув дверь.
Пожилая пара, владевшая фермой Купов, встретила меня угрюмостью и недовольством. Даже в лучшие дни на их лицах проступал отпечаток классической строгости, становившейся заметнее в моменты раздражения.
Почти столетняя Агги стягивала седые волосы в тугую шишку и носила бесформенный длинный сарафан. Маршал предпочитал широкополую шляпу-котелок — антиквариат, которому не удалось отправиться на пенсию — застиранную нижнюю рубашку на кнопках и пыльную куртку поверх рабочего комбинезона. Несмотря на все слои одежды, старика будто бы вовсе не волновала полуденная жара.
Оба выглядели так, словно сошли со старой потертой фотографии времен гражданской войны, когда еще не изобрели улыбку.
— Мне так жаль… — начала извиняться я, но едва открыла рот, как была прервана стуком
