Ада дышала, ее сердце билось, но разум ушел вместе с Агатой, с ее кровью. Капля за каплей она опускалась в священную воду, и звук был единственным в храме.
Принцесса гневно посмотрела на чашу.
– Не ее. – Адалин терялась в безысходности. – Не ее кровь. Вам нужна не ее кровь. А моя! Проклятая магия! – Принцесса поднялась, оттолкнувшись рукой от пола, и подставила ладонь под чашу, собирая последние капли. – Верните ее кровь обратно. Я должна умереть вместо нее! Верните ее жизнь, ведь я здесь! – Адалин кричала до рези в легких, прятала глаза за ладонью, размазывая по лицу кровь Агаты. Металлический вкус ощущался во рту – несколько капель попали на пересохший язык, будто бы дразня голодное животное. Она хорошо помнила агонию, настигнувшую ее, когда отрубили пальцы. Сейчас Адалин жаждала подобного, потому что нынешняя душевная боль была в десятки раз сильнее физической.
Евандер звал госпожу, путаясь в собственном дыхании, – он больше не чувствовал разницы между криком и шепотом. Он видел, что Адалин не слышит его, что она потеряна и не замечает опасности, но вновь не мог ничего поделать, и протяжный вой вырвался из его груди. Евандер не утонул в горе только благодаря воле – он знал, что обязан спасти хотя бы одну принцессу.
Адалин, тяжело дыша, выпрямилась. Чаша рядом, когти у ее ног – она попробует все исправить. А если же не выйдет… Что ж, Агата просто подождет ее на другой стороне. Принцесса потянулась за проклятыми когтями.
От стены, утопающей во мраке, отделилась тень, и Евандер закричал громче, пытаясь снова предупредить принцессу об опасности.
– Адалин.
Ада замерла – она знала этот голос. Родной голос.
Силиус не спеша направился к принцессе, на ходу оттирая от лацкана своего сюртука каплю засохшей крови. Рыцарь был одет помпезно – богатое одеяние походило на наряд правителя. Бархатный темно-синий сюртук с серебряными пуговицами, светлый шейный платок, сколотый массивной изумрудной брошью. Рыцарь словно собирался на бал, а не на сражение. Адалин же не могла оторвать взгляда от крови на лацкане Силиуса.
– Это кровь не Агаты, ее я и пальцем не коснулся, – будничным тоном объяснил Силиус. – Она принадлежит Евандеру – он мешал мне, и пришлось отодвинуть мальчика подальше.
Принцесса опасливо повернулась к стражу, вспомнив о его существовании, – он кричал, не издавая при этом ни звука, его лицо было все мокрое от пота, а руки стучали по чему-то невидимому. Связывающих его пут не было видно, но он не мог сдвинуться с места.
– Беги, беги! – шевелил он одними губами, повторяя снова и снова.
– Я не обманываю тебя. – Легкий, как весенний ветерок, смех разбавил речь Силиуса. – Лишь заставляю его думать, что вокруг – клетка.
Наконец принцессе открылась правда. Она долго не могла понять, как Агату убедили отдать жизнь добровольно. Считала, что лжепринцессе будут угрожать смертью близких, и, рано или поздно, сломят ее сопротивление. Но все становилось на свои места, если поверить в магические способности Силиуса – это о нем говорил Байон, это его искал отец. Силиус обрек Агату на смерть, даже не коснувшись ее. Сколько невиданной силы было в человеке, которого, как ей думалось, она знала?
– Что вы припасли для меня, лицемер?
– Не бросайся словами, смысла которых не понимаешь, – по-отечески отчитал ее рыцарь, раздосадованно снимая свой сюртук – кровь оттереть так и не удалось.
Аде показалось, что день, когда Силиус учил ее кататься на лошади, был в какой-то другой жизни. Куда исчез добрый человек, которого так смешил ее страх перед благородным скакуном? Отчего его глаза стали такими холодными? Магия проклята, раз ее руки забирают все доброе в человеке.
– Не мучайся из-за девочки, ведь ее смерть неслучайна – Агата открыла дорогу огромной силе. Только прислушайся, и ты различишь ее звук. Магия нарастает с каждой секундой, для нее отныне нет преград.
Адалин наконец услышала шум, который ранее не задевал ее сознания, – в храме уже давно не было тихо. Странный гул разносился будто эхом, заставляя пальцы дрожать от неосознанного страха. Душа внутри знала, что возрастающий звук принесет с собой опасность, от которой не будет спасения.
– Великие Санкти… Вы обрушили на нас их гнев. Как вы можете радоваться? По вашей воле тысячи людей видят свой последний день…
– …в этом мире, – прервал Адалин рыцарь, подходя ближе. – Но ты другого и не увидишь. Следуй за Агатой, принцесса. Мир увидит перемены, но уже без тебя.
Силиус даже не пошевелился, но в следующее мгновение Адалин уже царапала себе горло – она задыхалась.
Старый рыцарь спокойно наблюдал, как мучается дочь короля, ожидая смерти. Силиус следил, чтобы она не упала в озеро – ни одна капля крови Адалин не должна оказаться в воде, иначе все будет напрасно. Рыцарь не знал, сможет ли повторный ритуал отменить тот факт, что в жертву принесли самозванку, но не хотел рисковать. Вода в озере пошла волнами, и свет ее стал неровным – будто озеро чувствовало, что ритуал пошел не так, но не теряло надежды повернуть все вспять.
Силиус на всякий случай велел принцессе отойти подальше – мало ли какие чары были погребены в глубоких водах. Адалин уже билась в предсмертных судорогах, а с ней мучился и Евандер, вынужденный в бессилии наблюдать за ее кончиной. Силиусу даже стало немного жалко стража. Потерять в один день двух госпож – тяжелый удар, парня дальше ждала только лечебница или петля, но Силиус смилостивится и дарует ему спокойный сон, как только разберется с принцессой.
Смерть Адалин была завораживающей – никогда еще старший ребенок короля не умирал в муках, ведь на алтаре их ждала магия, и под ее воздействием их благословенные тела ничего не чувствовали.
– Ты – последняя в своем роду, кто умрет во благо других. Радуйся, принцесса, что разорвала этот круг.
Силиус верил в правильность своих слов. Он считал себя человеком, который ближе других к милосердным Санкти, и был согласен с тем, что по окончании жизни расплата за грехи ожидает каждого. Но не предполагал, что ему платить придется прямо сейчас: с пронзительным, хищным визгом ему в спину врезался орел, тут же начав раздирать врага когтями. Птица была в бешенстве и не прекращала оглушительно кричать. Вдруг Алерайо ненадолго перелетел ближе к Адалин и завис в воздухе; принцессу тут же оставили
