Агата, подойдя к монахам у храма, опустилась на колени перед служителями Санкти – еще один не укладывающийся в голове Евандера обычай. Это им, безэмоциональным истуканам, одетым в одинаковые бело-золотистые рясы и прячущим головы под витиеватыми округлыми митрами, стоило склонить головы. Евандер подумал, что за один сегодняшний день увидел рекордное количество людей, которые вызывали у него отнюдь не положительные эмоции.
– …Дитя святое на услужении Великой традиции, дела священного, спасая всех уродившихся…
Слушать стражу не хотелось, и он разглядывал монаха в поисках причины своей неприязни, пока Агата терпеливо внимала чуши старого служителя. «Сколько уже раз мужчина, прячущий округлый живот под просторной одеждой, произносил это напутствие перед жертвами?» Его лицо ничего не выражало, словно он сейчас должен был не вдохновлять принцессу, а усыпить ее монотонным голосом. Агата стояла на коленях, как положено, склоняя голову как можно ниже. Не знай Евандер, что лжепринцессе плохо, решил бы, что она действительно уснула.
Монотонная речь закончилась. Агата поднялась, опираясь на руку Евандера, и расправила юбки алого платья. Позади нее опомнились служанки – они, завороженные напутствиями монаха, не сразу поняли, что пора позаботиться о госпоже.
Высокие дубовые двери распахнулись, и принцесса, едва вздохнув, направилась вглубь храма. Евандер последовал было за ней, но один из монахов, стоявших по обе стороны от главного входа, остановил его. Служитель пропустил вперед монахов, с тревогой обернувшихся на брата – задерживать церемонию даже на миг считалось преступлением.
– Негоже с неубранными волосами ступать в храм образов Санкти – разгневаешь служителей, опорочишь святое место, – отругал монах Евандера.
Агата, заметив, что Евандер замешкался, безуспешно попробовала остановиться – все равно что попыталась заставить течение реки изменить свое русло. Монахи, надежно обступив ее высочество, неумолимо вели ее внутрь. Один из охранников принцессы на ходу крикнул Евандеру:
– Я присмотрю за принцессой, а ты не задерживайся! – Его голос растворился в шуме толпы, хлынувшей в храм, – в главном зале помещалось не больше четырехсот человек, и каждый житель и гость второй столицы хотел оказаться в их числе.
* * *Монах вел Евандера между колонн, сквозь толпу, к находившейся поодаль от главного зала ризнице. Даже в спешке страж не мог не заметить, насколько изящно выглядят не только массивные колонны, тянущиеся к многоуровневой крыше, но и просторный, симметричный зал. Если его когда-то попросят описать храм, в котором ему довелось побывать, он без раздумий назовет только три слова. Возвышение. Смирение. Красота. Был ли человек простым воином, фермером или нищим, лордом или самой принцессой – всем предстояло покорно склонить головы перед чем-то великим, имеющим власть над душой. Евандер не верил в какой-то конкретный образ, но, оказавшись в святом месте, он захотел хоть на мгновение уверовать так же сильно, как служители Санкти.
Едва захлопнув дверь небольшого светлого помещения, где служители хранили свои ризы, командир облегченно выдохнул и на миг прислонился лбом к деревянному полотну двери.
– Винсент! – радостный возглас Евандера заставил его обернуться.
– Тише, – предупредил командир, а после сжал лучшего друга в медвежьих объятиях.
– Я, к сожалению, не могу выйти и оставить вас одних, – раздался женский голос. Винсент отпустил друга, видя, как меняется его лицо, как облегчение и радость на мгновение делают из Евандера мальчишку, незнакомого с тревогами.
– Жива, – сказал он и обнял служанку в наряде монахов. Нереида была немного удивлена, но все же обняла стража в ответ.
– Благодаря тебе, – со всей серьезностью подтвердила девушка.
– Ев, рассказывай, пока есть время, – попросил командир, напоминая всем, с каким трудом у них получилось организовать встречу. Евандер тут же выпустил Нереиду из объятий.
– То, что ты услышишь, тебе не понравится, – предупредил друг, присаживаясь на деревянный стол возле входа в ризницу.
* * *Адалин взволнованно топталась на одном месте. Они с Леверном пробрались ко входу в храм и ждали, когда закончатся наставления самозванке. Лжепринцесса была совсем близко, но у Адалин не получалось рассмотреть даже краешек ее платья – толпа перед ней заполнила все доступное пространство, загораживая обзор. Те, кому посчастливилось стоять в первом ряду, громко описывали все, что происходит возле дверей. Благодаря им Ада знала, что самозванка сейчас слушает проповедь, и жалела, что не может выслушать ее сама. Леверн не сводил сосредоточенного взгляда с патрульных на площади, разгуливающих подобно голодным собакам в день пиршества, и придерживал Аду за локоть, чтобы она опять не сбежала.
– Нам нужно попасть внутрь, – взмолилась принцесса.
– Конечно, ты туда хочешь, учитывая, что двери на время молитвы закроются, а внутри соберутся все, кто сможет тебя узнать. Отличное решение.
– Леверн… – устало выдохнула принцесса, зная, что расположение рыцаря ей так быстро не вернуть.
– Я вижу Евандера, – внезапно объявил Леверн, сжав пальцы сильнее, чем заставил девушку поморщиться. – Пойдем.
Леверн шел напролом, помогая себе локтями не хуже завсегдатаев представлений на площади и медленно, но верно пропихивая Адалин вперед.
Наконец служители открыли двери храма, и лжепринцесса в сопровождении монахов прошла внутрь. За ней хлынула воодушевленная толпа горожан. Такого количества посетителей убежище истинной веры, мрачное в своем великолепии, не видело очень давно. Адалин и Леверна буквально затащили внутрь.
Ада крепко ухватилась за плащ рыцаря, но вдруг почувствовала, как трещит плотная ткань – материя, не выдержав напора острых когтей, начала рваться.
Она взвизгнула, но Леверн тут же схватил ее за запястье и попытался выбраться поближе к стенам зала – ни к чему им оказаться в первых рядах, рядом со стражами, монахами и самозванкой. Но противиться общему движению было сложно, и рыцарю пришлось, прижав к себе принцессу, остановиться недалеко от алтаря. Их с разных сторон зажимали люди – слева от Адалин стояла, громко кряхтя, пожилая дама, не спешившая снимать огромную шляпу; справа от Леверна оказалась спорившая не понижая голоса семейная пара. Рыцарь от недовольства запустил руку в шевелюру, задумчиво оглядываясь. На них пока никто не обращал внимания и не узнавал – толпа им все-таки сыграла на руку.
– Ада, – позвал шепотом Леверн. – Если ты отсюда помолишься, нормально?
– Мне главное послушать, – поправила принцесса. Ей не хотелось, чтобы раскрылась ее маленькая ложь.
– До конца? – подозрительно уточнил рыцарь. Он наклонился, чтобы увидеть выражение лица принцессы.
– Необязательно. Главное, что я здесь побывала.
– Хорошо. Потому что, пока мы шли, я заметил нашего командира – он куда-то тащил Евандера.
Ада вздрогнула, намереваясь тут же вскочить и побежать на поиски Винсента.
– Тише! – громким голосом сделала замечание женщина справа от Леверна. – Святое место все же! – Словно и не она только что ссорилась в этом самом храме.
– Разумеется, – буркнул рыцарь, отворачиваясь от противной соседки.
– Началось, – прошептала Адалин.
По обе стороны от алтаря, подобно белокурым Санкти, стояли дети разных возрастов. Незадолго до их появления в храме воцарилась глубокая тишина. В воздухе
