Потому что тех, к кому равнодушен, не спасают с риском для собственной жизни. И не шипят потом, отчитывая не за непослушание, а за попытку снять брачный кель, который как-то незаметно стал значить для меня куда больше, чем просто защита. Я только сейчас поняла, что все чаще мысленно употребляю слово «жених» без эпитета «фиктивный». И, если честно, мне хотелось, чтобы и он воспринимал меня серьезно. Но как узнать? Спросить прямо? Хм… для этого я еще недостаточно пьяна.
Меня, в отличие от Лей-Кули, за нашу вылазку не ругали, хоть я и пыталась убедить Кира и его сестрицу, что виновата во всем сама. Мы просто не знали, что ходить за пределы шарту настолько опасно. А незнание вкупе с юношеским авантюризмом приводит порой к печальным последствиям. Аше-ара была слишком уверена в своих силах. Почти так же, как и похитивший меня гай.
Самоуверенность, как известно, ослепляет и заставляет совершать ошибки. Вот и Лей, переключив внимание на подосланных к ней мальчишек, не распознала в «дяде» фальшивку. А тот, в свою очередь, упиваясь собственной безнаказанностью, не разглядел в Кир-Кули сильнейшего, способного управлять пространством, временем и… чужим разумом. За что и поплатился.
Аше-ар специально маскировался, отвлекал гая разговорами и бескровным поединком. Выжидал, выискивая брешь в магической защите противника, и, лишь найдя искомое, раскрыл все карты. Как же все-таки хорошо, что Кир выследил меня по келю, догнал нас и, победив Многоликого, сумел открыть портал из его города! Если б не он… даже подумать страшно, чем бы закончился для меня тот роковой поход за шмотками.
Вот только винить в этих злоключениях одну Лей все равно было нечестно. И все же пришлось смириться с решением старших, особенно когда Лирэн сказала, что дочь еще за свои цирковые приключения не ответила. Что ж, в отношения матери и ее непоседливого отпрыска я лезть не стала. Сами разберутся, ясно ведь, что не впервой.
– Еще вина, принцесса? – глядя, как я кручу в руках недопитый бокал, предложил блондин.
Посмотрев на рубиновую жидкость на дне, кивнула. Алкоголь согревал и расслаблял, дарил телу легкость, а языку болтливость, но мне сейчас именно это и было нужно. Потому что последние полдня я мечтала об откровенном разговоре и… о поцелуе. Хотелось проверить собственную реакцию на близость настоящего Кир-Кули, а еще – стереть из памяти то неприятное чувство, которое испытала в подвале. Но вот подойти к хмурому аше-ару с подобной инициативой решимости не хватало. А хорошее вино – это своего рода допинг и одновременно оправдание всяких чересчур смелых поступков.
Кир-Кули разлил напиток по бокалам и, пригубив немного, уставился на пурпурное небо с подсвеченными золотом облаками. После недавних событий он выглядел усталым, и меня при взгляде на него мучила совесть. Вроде и случайно все вышло, но… сидели бы дома с его племянницей – ничего бы не случилось! Опустив голову, я вновь принялась вертеть уже полный бокал.
– Осторожней, айка, платье обольешь, – то, что он улыбается, я поняла по голосу, – а походы за новыми у вас с Лей плохо заканчиваются, – не скрывая иронии, добавил блондин.
Вскинув голову, посмотрела на него.
– Извини, мне правда жаль, – сказала, глядя на серебристые искорки в голубых глазах – серебристо-голубых, словно озерная лазурь, покрытая зимней изморозью.
– Да ладно, сам виноват, – усмехнулся блондин. – В следующий раз запру тебя получше и без этой мелкой заразы с ш-ш-шилом в одном месте, – перешел он на шипение.
Решив сменить щекотливую тему, я спросила первое, что пришло в голову:
– А почему у тебя цвет силы не такой, как у сестры и племянницы? И глаза… Скоро как мои станут. Это как-то связано со мной или нет?
– Не знаю, – честно признался мужчина. – Ашенсэн считает, что серебро – это восьмой уровень силы для мага жизни. На данный момент, насколько мне известно, такая масть только у меня. А глаза, ты же знаешь, у аше-аров они являются прямым отражением цвета магии. Потому и серебро. У тебя же, – задумчиво проговорил он, приподняв мое лицо за подбородок, – суть внешних изменений мне вообще непонятна. Может, вампиры класса «Эр» все были блондинами с серебристой радужкой?
– Может, – выдохнула я, вцепившись в несчастный бокал.
А все потому, что Кир-Кули так и не убрал руки от моего лица. Более того, разглядывая меня на предмет повышенной серебристости, он чуть поглаживал мою щеку. И от этой, казалось бы, невинной ласки я пьянела сильнее, чем от его хваленого вина.
Не выдержав, прикрыла глаза и потерлась щекой об его ладонь, как кошка, которая ластится к хозяину, и тут же получила порцию вожделенной ласки. Меня погладили по волосам, осторожно забирая другой рукой бокал из дрожащих пальцев. Заправили за ухо выбившуюся из косы прядь и, придвинувшись ближе, поцеловали в макушку. А потом, пересадив меня с крыльца к себе на колени, аше-ар мягко обнял за талию и, коснувшись губами моего виска, прошептал:
– Чудо ты мое непослушное… – Его дыхание приятно согревало кожу, шевеля завитки волос возле моего уха. М-м-м, хорошо-о-о…
– Чудовище, – поправила, не в силах избавиться от глупой улыбки, и, расслабившись в сильных и надежных руках, едва слышно мурлыкнула.
– Еще и с кошачьими повадками.
– Не с кошачьими, а с айкиными, – напомнила я и демонстративно пощелкала своими новыми коготками. Мол, царапучая и кусачая, как истинная Селена.
– Кстати, о них, – перехватив мои пальцы, Кир-Кули осторожно потрогал серые ногти и уважительно присвистнул, – крепкие, острые, очень похожие на те, что были у Ийзэбичи до потери Когтя дракона. Как ты ими обзавелась?
Я напряглась и даже села ровнее, отстранившись от мужской груди, к которой так приятно было прижиматься. Про Коготь-артефакт немного слышала от магов. Пока Карури изображал моего возлюбленного, он прятал это украшение под перчаткой, а потом я его просто выпила вместе с большей частью драконьей энергии жизни. Из чего все сделали вывод, что кристалл-симбиот, коим и являлся Коготь, в основе своей тоже состоял из энергии. Но то, что эта зараза ни с того ни с сего проявилась в моем теле, было полной неожиданностью. Причем в моем случае стальными ногти стали на обеих руках, а не на одной, как у Ийзэбичи.
– Многоликий меня головой об дверь ударил, – по-новому глядя на собственные коготочки, пожаловалась я и тут же почувствовала, как напрягся мужчина, на
