Ярика уже давно все звуки соединились в один – оглушительный колокольный звон, разрывающий в клочья барабанные перепонки.
Она поставила перед ним кружку с морсом и ткнула в нее трясущимся пальцем. Грязная перчатка порвалась, и сквозь дыру торчал черный коготь. Потом заиграла нежная музыка. Спустя некоторое время Ярик узнал мелодию – точно такая же играла во время их последнего ужина там, в доме…
Музыка играла, Ярик лежал в клетке, а скрюченное гротескное существо в нарядном платье бесшумно кружилось по подвалу.
«Пе-е-е-ей…» – прошелестела она, танцуя.
«Пей», – проговорил Митрич.
«Пей», – откуда-то пропела Рута.
«Как? – изумился Ярик. – Если я выпью, то снова вырублюсь…»
«Болван, сделай вид, что ты пьешь… Потом выльешь в тряпки…» – посоветовал Митрич. Ярик так и сделал.
Она ничего не заметила, продолжая делать неуклюжие па. Ярик прислонился к стенке, притворившись, что засыпает. Рядом валялась его изодранная рубашка, под которой лежала заточка.
Музыка играла. Она танцевала, издавая какие-то хлюпающие звуки, изредка бросая взгляды на лежащего юношу и все ближе подбираясь к клетке. Наконец она остановилась. Из-под складок вынырнула рука, сжимавшая нож. Это был самый острый нож в ее хозяйстве… Обычно она им рубила мясо… Подумав, она отложила его в сторону и подошла к клетке. Пока не время. Это будет после, а сначала…
Ярик почувствовал, как на него навалилось что-то тяжелое. Это что-то бубнило, жадно водя руками по его донельзя исхудавшему телу. Он лежал с закрытыми глазами, выжидая момент. Лицо обдавало какой-то гнилью, и этот жуткий запах вперемешку с духами создавал совершенно невообразимую вонь. Ему стоило приложить немало усилий, чтобы продолжать притворяться спящим. Итак, она внутри. И она, оседлав его, начала раздеваться… Разматывать свои бесчисленные платья и юбки.
Рука нащупала заточку.
«Когда?» – в который раз он спросил Митрича, но тот не отвечал. Наверное, сейчас. Туша, сидевшая на нем сверху, стала елозить по его члену.
Ярик открыл глаза.
– Ты любишь меня, Дина? – скрипучим голосом спросил он и завопил не своим голосом. Завопил от ужаса, когда увидел, что за кошмарное существо взгромоздилось на него и пыталось расшевелить его пенис…
– У…ю… е-я, – прокаркала она.
Остатком разума, который все еще ютился в измученной голове, Ярик понял, что это исчадие ада в очередной раз признается ему в любви. Что ж, это будет ее последним признанием… Пульсирующая кровь, казалось, заполнила мозг, вытесняя все осознанные мысли. Сначала ему даже показалось, что на нем восседает сама Бабуля. Не хватало только чепчика. И лишь спустя мгновение он понял, что это была Дина.
Она была полностью обнажена, и, о Боже, какое же это было отвратительное зрелище! Волос на голове почти не осталось – лишь несколько жидких седых прядей слабо колыхались на голом черепе. Серая кожа на ее лице была похожа на потрескавшуюся от жары землю, которая уже несколько месяцев не видела влаги. Носа не было – он провалился внутрь, глаза превратились в красные точки. Но самое ужасное, что она снова накрасилась. Блестели жирно обведенные помадой губы, бровей не было, и она просто нарисовала их, на засохших, вдавленных щеках комками собрался тональный крем. Кряхтя и мыча что-то неразборчивое, Дина попыталась его обнять.
Ярик закричал, но вместо крика из горла вырвались слабые шипящие звуки. И после этого его рука вонзила ей в бок заточку. Рев заполнил все пространство вокруг. Ярик в исступлении кромсал тело восседавшего на нем монстра, захлебываясь слезами и черной кровью, которая зловонными потоками лилась из ее тела… Наконец рука его устала, и он скинул с себя визжащее существо.
«Молодец, – похвалил его Митрич. – Ты все сделал правильно, брат…»
«Да? Ты так считаешь?» – Всхлипывая, Ярик пополз к двери и толкнул ее. Та не поддалась, и некоторое время он смотрел на нее с наивным недоумением, готовый разреветься. Как? Он толкнул еще раз, затем затряс решетку. В глаза бросился гремевший на петлях замок. Чертов замок, этот проклятый черный кусок железа, который Ярик ненавидел больше всего на свете, он висел на двери!
Ключ. Ключ!
Дина перевернулась на живот. Все еще продолжая верещать, она подобрала выроненную Яриком заточку и бросила ее подальше от клетки.
– Где ключ? – прохрипел Ярик, оборачиваясь к ней. – Где?! Где, старая карга?!!
Он снова затряс клетку. «Господи, нет! – кричала в нем каждая клетка. – Митрич, что делать? Господи, что мне теперь делать?!»
Но Митрич куда-то исчез. Нет, его череп продолжал лежать в углу, безразлично взирая на происходящее своими пустыми глазницами, но его голос больше не звучал в голове Ярика. Сзади послышались какие-то звуки, и он обернулся. От увиденного он поседел.
Это существо из страшных снов, забившееся в угол, торопливо поднесло к накрашенному рту ключ и, хрюкнув, проглотило его. Закашлялось и захлопало рукой по груди, проталкивая ключ по пищеводу дальше, в свой отвратительный желудок.
– Эй, – прошептал Ярик. Вытянул дрожащую руку. – Эй, нет. Пожалуйста… нет, ты не можешь…
Существо притихло, с любопытством глядя на Ярика. Рыгнуло, обдавая его какой-то гнилью. Накрашенный рот глумливо растянулся в стороны.
– Отдай, – плаксивым голосом произнес Ярик. Он подполз к бесформенной шевелящейся массе. – Отдай!!! – Его голос перешел в пронзительный визг. – Отдай!!! ОТДАЙ!!!
Слова отдавались в голове, как эхо в глубоком колодце, когда туда швыряют камни. Он принялся бить ее. Но она только взвизгивала и укрывалась своими искривленными руками, похожими на крабьи клешни.
Что теперь делать?
Ярик в изнеможении упал рядом с ней. «Заточка! – мелькнула мысль. – Да, Ярик, только заточка тебя может спасти…»
– Я вскрою тебе брюхо, ведьма, – голос Ярика был похож на клекот подыхающей вороны. – Вскрою… тебе… брюхо… вскрою…
Он повторял эту фразу, исследуя всю клетку, как вдруг услышал хихиканье. Подняв глаза, он увидел, что Дина указывает на что-то белеющее за клеткой. Там лежала его надежда на спасение. Остро заточенная ложка, которую он шлифовал бессонными ночами. Она была слишком далеко, чтобы до нее можно было дотянуться. Слишком далеко… Все. Теперь точно все.
Пока он молча сидел, глядя на заточку, старуха деловито копошилась в тряпье. Вскоре она перевязала себе рану и уселась напротив Ярика, поблескивая запавшими глазами.
Так они просидели почти целый день. Словно играли в гляделки. Вокруг клетки начали порхать ангелы. Они грустно вздыхали и бросали на Ярика сочувственные взгляды.
«Выгрызи ключ. Это единственный выход», – откуда-то донесся до него голос Руты. Ярик заплакал. Рута… Кто это, Рута? Он встречался с ней в другой жизни, кажется так? И он любил ее… По-настоящему любил только ее… «Рута, прости меня».
«Да, Ярик, она простила тебя», – грустно закивали прелестными головками ангелы. Потом перегорела лампочка, и их окутала пронизывающая тьма. Ярик облизнулся. В углу клетки послышался смешок. Он почувствовал рядом с собой чье-то дыхание. И ангелы заплакали.
99
Несмотря на то что было принято решение о прекращении поисков Шевцовых в тайге, был один человек, который, невзирая ни на что, продолжал их искать. Это был Шипов. Два раза он возвращался в город только для того, чтобы пополнить запасы провианта и справиться о здоровье Гены. Мальчик уже окончательно выздоровел, и в настоящее время органы опеки препирались с муниципальными властями по поводу его дальнейшей судьбы. Точку в этом деле собирался поставить Шипов, но несколько позже.
Разговор в баре с Максимом, бывшим лесорубом, только еще больше распалил в нем чувство азарта. С
