Сатан сказал мирным голосом:
– Может быть, сядем?.. Мы не соратники, знаем, но и не враги. Хоть и противники… в некоторых случаях.
Михаил перехватил взгляд Азазеля, дескать, оставайтесь на местах и будьте наготове.
– Садись, – ответил Азазель настороженно, – где желаешь. Мне казалось, ты давно перестал считаться с правилами вежливости. Как и вообще… с правилами.
Сатан кивнул, но шагнул не к столу на кухне, где столешница заставлена блюдами с остатками еды, а отошел в сторону гостиной, где и опустился в ближайшее кресло.
Держится, как заметил Михаил ревниво, все равно по-хозяйски, властелин преисподней всегда полон величия и гордыни, хотя только что испрашивал разрешения войти в жилище Азазеля.
– Ты прав, – ответил Сатан несколько запоздало, – но с равными себе соблюдаю.
Азазель с таким же хозяйским видом подошел и сел напротив, взгляд его оставался острым и проницательным.
– И часто с ними общаешься?
Сатан поморщился.
– Как ты любишь неприятные вопросы! Знаешь хорошо, мы почти не общаемся даже с соратниками. Особенно с кем вместе потерпели поражение от верноподданной сволочи во главе с тем идиотом Михаилом-архангелом.
Азазель кивнул.
– Да-да, а с низшими теряешь хорошие манеры. Я вижу, что-то хочешь сказать, но не решаешься. На тебя непохоже. Что случилось такое… особенное?
Михаил бросил взгляд на Бианакита и Обизат, стоят так, чтобы броситься на Сатана с разных сторон, но чтобы и Михаилу дать возможность нанести смертоносный удар.
Сатан тоже мазнул по ним цепким взглядом, чуть ухмыльнулся.
– Преданы тебе, еще не знают, что их тоже предашь… А ты не знаешь, что случилось? Делаешь вид, что, как всегда, ни при чем?
Азазель широко улыбнулся:
– Посмотрим. Я заинтригован. Может, и признаюсь, если что-то сногсшибательное. Люблю приписывать себе чужие победы!.. Давай, говори. Давно тебя таким не видел. Прям сгораю от нетерпения. Погоди, налью вина. Ради такого случая не поскуплюсь, хотя я вообще-то жадный, что у протестантов считается добродетелью.
Сатан чуть наклонился вперед, всматриваясь в его лицо и стараясь уловить малейшие изменения.
– Налей, не откажусь. Значит, не догадываешься?.. А что такой хитрый?
– Я всегда хитрый, – напомнил Азазель. – Но заинтригован. Тебя непросто поставить в позу пьющего оленя. Или римлянина, завязывающего сандалии. Так в чем дело, мой древний враг?
Он повел дланью, на столешнице ликующе заблистали радостные блики на выпуклых боках фужеров с ярко-красным вином. Сатан взял ближайший, Михаилу почудилось, что сделал только для того, чтобы снизить накал враждебности.
– Неделю тому, – сказал он размеренным голосом, не спуская взгляда с лица Азазеля, – неделю тому убит Танпэсиэль, один из сыновей Велиала…
– Соболезную, – сказал Азазель равнодушным голосом, – и что? Убит и убит. Не он первый. Вот Авеля убили, шум еще какой был! До сих пор на Земле помнят. И когда Ламех убил Каина, тоже не забывают. Хотя помнят уже не все.
Сатан проговорил с едким сарказмом:
– Смотри, даже глазом не моргнул. Хорошо держишься! Ладно, а днем спустя был убит Молиэль, сын Вельзевула.
– Здорово, – ответил Азазель так же равнодушно. – Красиво убит?.. Или что-то особенное?
– Нет, – ответил Сатан. – Ничего. В твоей обычной манере, в спину. Но прошел еще день, и убили Фаттануха, сына Теумиэля.
– Хорошее начало, – одобрил Азазель. – Кто там следующий? Какие-то разборки между кланами?
Сатан откинулся на спинку кресла, глаза потускнели.
– Вряд ли разборки, похоже на личное. Скажи честно, кого из них убил ты?.. Или всех троих?
